– Я все помню, что говорил. Я и сейчас считаю, что мы родились друг для друга, но не уверен…
– В чем?! В чем ты не уверен?! – кричала я чуть ли не на весь Невский. Хорошо, что центральная улица города была полна и другими звуками, а потому на нас с Ленечкой мало кто обращал внимание.
– Я не уверен, что мы принесем друг другу счастье.
– А Наташка?! Наташка принесет тебе счастье? – захлебнулась рыданием я.
Ленечка вытер рукой слезу, медленно текшую по моей щеке, и сказал:
– Наташа беременна. Шестой месяц.
Лучше бы я попала на Невском под машину, чем услышать от него такое. Я не могла носить ребенка от другого мужчины, а мой мужчина запросто мог дарить детей другим женщинам! И где же справедливость?! Я была не в силах даже плакать. Я отвернулась от Ленечки и побрела в противоположную от него сторону. Но он уже не мог от меня уйти.
– Рита! – Он схватил меня за руку. – Не уходи. Жизни нет без тебя… Сказал же: с ума схожу…
– И что? – спросила я, обернувшись. – Что ты предлагаешь? Разве теперь возможно что-нибудь исправить?
– Давай как-нибудь встретимся.
– Мы уже встретились…
– Нет, сейчас не то… Сейчас мне надо бежать, да и тебя дома хватятся. Давай назначим какой-нибудь день…
– Ленечка! И это говоришь ты? Такой правильный и справедливый? Неужели ты хочешь обмануть беременную Наташу?
Зацепин не по-доброму усмехнулся (я не знала у него такой усмешки) и сказал:
– С тобой – это не обман.
– А что? Можно еще это назвать изменой!
– Все, что с тобой, не может считаться изменой.
– С чего бы это?
– С того, что ты и я – это естественно и единственно правильно! Неужели ты так и не поняла этого?!
– А как же Наташа?!
– Не знаю еще… Как-нибудь разберемся… Только сначала ей нужно родить, а потом уж…
– А как же мой муж?! Он хороший человек, Ленечка!!
– Но он же мужик!! Мы поговорим с ним по-мужски. Он не сможет не понять. Тем более что он, как я понял, намного старше тебя, так?
– Да… Почти на десять лет…
– Ну вот… Должен уже все понимать в этой жизни.
– Что, например?
– Что… никто да и ничто не может противостоять любви.
Ленечка привлек меня к себе посреди Невского и горячо поцеловал в губы. Я не могла не откликнуться, потому что любила только его одного. И мы назначили встречу. Не знаю, как устроился с Наташей Ленечка, а я наврала Миргородскому с три короба про девичник на даче у своей вечной подруги Татьяны и даже на всякий случай заручилась ее поддержкой. Именно Татьяна «отпрашивала» меня у мужа и обещала за мной присматривать.
Бедный Ярик вместе со мной выбирал мне наряд на этот «девичник». Я его вовсе не просила об этом, но ему хотелось, чтобы я была, как он сказал, прекраснее всех. Совесть меня, конечно, мучила, но не слишком. Ленечка ведь сказал: то, что происходит с нами, не может считаться изменой. А с Ярославом он потом разберется. Он простит нас, мой Ярик. Он очень хороший человек. Не понимаю, почему не удалась предыдущая его женитьба. Он же просто идеальный муж. Я никогда не расспрашивала его о первой жене. Наверняка случилась какая-нибудь трагедия, о которой человеку вряд ли хочется вспоминать. Честный и порядочный Ярик бросить никого не мог. Разве что Ярика бросили, утомившись выглядеть на его идеальном фоне не слишком привлекательно. В общем, мне нет до этого никакого дела!
Когда я вышла из ванной и сбросила халат, чтобы переодеться для «девичника», Ярослав обнял меня сзади за плечи, привлек к себе и дал понять, что хочет близости со мной, такой розовой и благоухающей после душа. Отказать я не могла, но думала только о Ленечке и была будто бы с ним. Мне было хорошо, и Ярик принял это на свой счет. Что ж! Пусть будет так! Пусть он еще некоторое время побудет счастливым!
Ленечка повез меня на ту самую дачу в Беляково, где я несколько раз была, когда он готовился к экзаменам в институт. Только тогда цвело лето, а сейчас все утопало в сугробах.
– Отопление-то у вас там есть? – спросила я, хотя на самом деле мне было все равно: есть оно там или нет. Я готова была обниматься с ним и на снегу.
– Весь дом, конечно, холодный, но одну комнату нагреем, – отозвался Ленечка. – У родителей там мощная масляная батарея.
– Что ты сказал Наташе? – задала я вопрос, которым мучилась уже довольно давно.
Ленечка обнял меня за плечи и шепнул в ухо, слегка сдвинув набекрень мою вязаную шапочку:
– Наташа – это запретная тема. Давай не будем о ней и обо всем том, что не касается нас с тобой!
– Давай! – охотно согласилась я.
Мы ехали в метро, потом в электричке до Беляково, потом шли пешком по поселку, утопая в сугробах, и говорили об одном: о том, как безумно соскучились, как сильно любим друг друга, о том, какие же мы кретины, что разошлись в разные стороны и создали семьи с абсолютно чужими людьми.
Небольшой, но двухэтажный домик Зацепиных был совершенно выстужен. В комнатах на подоконниках лежали нежные пушистые сугробики. На столе в кухоньке стояла оставшаяся с последнего посещения кружка с промерзшей до дна водой. Ленечка провел меня на второй этаж в свою комнату, где мы уже когда-то любили друг друга. Он сунул руку под диванную подушку и вытащил оттуда браслетик из маленьких морских витых ракушек.
– Помнишь? – улыбаясь, спросил он.
Конечно, я помнила это свое украшение. Мне его привез отец из Болгарии.
– Да, – счастливо рассмеялась я. – Нитка порвалась в тот самый момент, когда…
Ленечка не дал мне закончить. Он неловко бросил браслетик на диван. С конца нитки без крепежа на пол посыпались ракушки, и мы, обнявшись, принялись крошить ногами в зимних сапогах этот дар лета. Зацепин повалил меня на диван, расстегнул новое драповое пальто с огромным пушистым воротником из рыжей лисицы, и его руки заскользили по нарядному джемперу из зеленой ангоры.
– Ну-у-у… – по-детски протянул он. – Ни одной пуговицы… Так не честно…
Ленечка запустил руки под джемпер и сморщился еще больше:
– Не-е-ет… Так дело не пойдет! Сто одежек и все без застежек! Не Рита, а натуральный кочан капусты под лисьим мехом!
– А ты хотел бы, чтобы я зимой ходила под лисой голышом?
– Это было бы неплохо! – расхохотался Зацепин, и из его рта вырвался целый столб пара.
Я не без труда выпросталась из-под него, вскочила с дивана, уперла руки в бока и крикнула:
– А ну быстро включай свою масляную батарею!
– Сейчас принесу, – согласно кивнул Ленечка и исчез из комнаты.
Я огляделась. Ничего не изменилось. Все тот же стол, заваленный тетрадями, учебниками, книгами и медицинскими журналами. Книжная полка. Старенький магнитофон. А это что? Маленький дешевый альбомчик с фотографиями. Я с любопытством открыла и чуть не захлопнула обратно. На первой же странице красовалась фотография улыбающейся Наташи Ильиной. Хорошо, что не в свадебном костюме с перчатками и кольцом на безымянном пальце! Кстати, что-то я не заметила на Ленечке кольца. Не носит? Я принялась листать альбом – Наташа то, Наташа се. Наташа стоя. Наташа сидя. Наташа в лодке, Наташа с корзиной грибов. Наташа с котом. Наташа с цветами. Наташа… обнаженная… похоже на брачном ложе… Какой кошмар… Я с большим пристрастием вгляделась в Ленечкину жену. Черт возьми, да она в таком виде хороша гораздо больше, чем в одежде! У нее оказалась небольшая, но очень красивой формы грудь с маленькими нежно-розовыми сосками, довольно стройные бедра, плоский живот и почти полное отсутствие растительности на лобке. Красавица. Богиня. Она лежала на белом белье в свободной раскованной позе,
