подсвечен, что парящая в нем сверкающая звезда казалась магической. В безжалостном свете дня ее лучи были едва видными и чуть кривоватыми, будто процарапанными булавкой. Никакого магнетизма. Расхожий сувенир. Дешевка. Что ж! Все то, что она себе навоображала, – такая же дешевка, как эта звезда. Новогодняя фантазия одинокой женщины, размечтавшейся о великой любви. Детство с татуировками чертежной тушью и «пророческими» записками давно закончилось. Взрослая жизнь не терпит фальшивых символов и поспешных ночных признаний. Они разрушаются на свету. Николаев прав. Хватит мечтать. Надо налаживать спокойную жизнь без надрыва и слез. И она, Ольга, не заплачет. Да и чего плакать? Она почему-то не чувствует себя раздавленной, униженной и несчастной. Она ощущает себя помудревшей лет эдак на десяток.
Ольга взглянула на себя в витрину магазина, мимо которого проходила. В несколько дней обретенная десятилетняя мудрость, кажется, не наложила на ее лицо ненужного отпечатка. Вон как блестят ее глаза из-под пушистой шапочки! Как красиво улыбаются губы! Ольга бросила последний взгляд на зажатый в руке прозрачный кубик, подкинула его на ладони, улыбнулась нелепой звезде и выбросила сувенир в урну. Прощай, Сергей Николаев. Прощай, несбывшаяся надежда. Может быть, все, что случилось, к лучшему?
Стоило Ольге заскрежетать ключом в замке собственной входной двери, из соседней тотчас показалась Валькина голова, по-прежнему в праздничных кудряшках-спиральках обесцвеченных волос.
– Прикатила! – сказала она и захлопнула за спиной дверь своей квартиры, явно намереваясь проскользнуть к соседке в гости.
– Валь, я с поезда, хочу отдохнуть, – сказала Ольга, пытаясь плечом оттеснить Валентину от своей двери, но, что называется, не на ту напала.
– Тебе теперь, милая, не до сна будет! – пообещала Валька и пролезла-таки за ней в коридор.
– Что-нибудь случилось? – встревожилась Ольга.
– Случилось! Но сначала ты расскажи. Как успехи: со щитом или… как там дальше говорится… не помню…
– На щите я, Валентина… а может быть, даже и под ним…
– И что же это означает?
– Умыли меня, подруга. Так тебе понятнее?
– Что-то по тебе незаметно, – засомневалась Валька.
Ольга рассмеялась:
– А тебе хотелось бы, чтобы я сейчас рвала на себе волосы?
– Ну… как минимум…
– Не дождется!
– Кто? – спросила Валентина и довольно ехидно сощурилась.
– А то ты не знаешь?
– Ну… если это тот, который с обручальными кольцами…
– Он самый, – вставила Ольга.
– Ну-у-у… я его тебе сразу не советовала, если ты помнишь…
– Помню, – сказала Ольга, расстегивая молнию на сапоге. Ей не хотелось говорить с приятельницей о Николаеве, и она решила сменить тему: – А что у тебя случилось?
Валька привалилась к стене, сложила руки на могучей груди, опять сощурилась и торжественно произнесла:
– Это не у меня случилось!
Ольга отбросила от себя сапог и уже довольно растерянно спросила:
– А у кого?
– У тебя! – Валька ткнула Ольге в грудь длинным ярко-алым ногтем.
– В смысле?
– А в том смысле, что Васина Анька вернулась! Со скарбом и с Маришкой, но без огненного мужика! Насовсем! Нагулялась то есть! Понимаешь?!
Ольга замерла перед Валентиной в одном сапоге. Она даже не могла бы подумать, что это известие произведет на нее такое тяжкое впечатление. В груди что-то куда-то съехало и нудно заныло.
– Ага! Сечешь, чем пахнет! – поняла Валентина.
Ольга очнулась, взялась за молнию другого сапога и глухо спросила:
– А чем, собственно, пахнет?
– Ну даешь! Будто не понимаешь! Анька непременно припрется к тебе выяснять отношения, а она женщина горячая… Тут и до хорошей драки, между прочим, недалеко!
– А кто Анне все рассказал? Не ты ли, Валька? – И Ольга в упор посмотрела на соседку.
– Я?! Да как ты могла только подумать такое?! – рассвирепела Валентина. – Ей Наташка Сазонова из сто пятидесятой квартиры доложила. Они ж всегда дружили. Анька после Сазонихи, конечно, ко мне! А я полной дурой прикинулась: мол, ничего не знаю, ничего не слышала! А с тобой, дескать, вообще не виделась месяца два! Ты уж придерживайся этой версии!
Валентина прошла вслед за Ольгой в ванную и, поправив на лбу кудряшки, сказала ее отражению в зеркале:
– А потом, знаешь, Оль… боюсь, что сам Вася мог Аньке во всем признаться.
– Зачем?! – повернулась к приятельнице Ольга, нечаянно брызнув ей в лицо водой.
Валька сморщилась, вытерла капли со щеки и сказала:
– Все за тем же самым… Любит он тебя, а не Аньку. Не ложиться же с ней опять в одну койку, когда тут между вами… всякое разное… произошло…
Ольга в изнеможении уселась на край ванны. Валька прилепилась к ней рядом.
– Ну а у тебя что? – спросила Ольга, чтобы еще какое-то время не думать о Фадееве и его огнедышащей жене.
– А у меня, Оль, вроде бы все хорошо, – сразу размякшим голосом отозвалась Валентина.
– Неужели?!
– Да-а-а… Андрюша говорит, что с женой разведется и все такое…
– И ты, дурища, веришь?!
– Оль! Ну если не верить, то хоть и не живи совсем…
– Валя! Как же можно человека у жены уводить?! – возмутилась Ольга. – Слышала же: на чужом несчастье своего счастья не построишь!
– Да? А если у него такая же грымза, как Васькина Анна?!
– А ребенок? Ты же говорила, что у Андрея сын!
– А сын потом вырастет и разберется, что к чему!
– Валь, а если жена не грымза, тогда что?
Валентина вдруг всхлипнула, привалилась к Ольгиному плечу и прорыдала:
– Ну откуда я знаю что… Мне ведь тоже хочется немного счастья… Совсем немного… Ну… пусть Андрюша не разводится, ладно… я переживу… но хоть не бросает… а то руки на себя наложу, вот честное слово…
Ольга обняла подругу за плечи и подумала, что ей вообще-то тоже хочется немного счастья после не очень приятных переживаний и встреч. Совсем немного… И вернувшаяся Анна в этом смысле совершенно лишняя… Очень не вовремя возвратилась Васина жена… Ждали тут ее… как же…
Вечером, как и предрекала Валентина, Фадеевская Анна приперлась к Ольге. Сразу в прихожей она уперла руки в бока и очень громким голосом спросила:
– Ну?! И что у тебя с Васькой?! Чего он все время вбок косит?! Прямо оставить мужика ненадолго нельзя, честное слово! Налетают, как воронье!
Ольга еще размышляла, что ей ответить, когда в незакрытую дверь ворвался сам Василий. На его плече висело полотенце, а волосы были влажны и спутанны.
– Ань! – крикнул он. – Ты что здесь делаешь?! Я выхожу из ванной, а Маришка говорит, что ты к тете Оле пошла.
– А к кому же мне идти, если не к «тете Оле»? – саркастически произнесла Анна. – Если весь дом
