вами. Хотя, насколько я помню, вас в моем списке нет. – Руки его дрожали, но он открыл портфель, перебрал информы, напечатанные на тонкой бумаге. – Нет, вас в моем списке нет. Так что официально я не могу заявлять права на вас, как на Любу Люфт и Гарленда.
– Вы уверены, что я андроид? Это то, о чем вам рассказал Гарленд?
– Да, это то, о чем мне рассказал Гарленд.
– Возможно, он врал, – сказал Фил Реш. – Чтобы поссорить нас. Чтобы мы не действовали заодно, как в данном случае. Мы будем идиотами, если позволим нас поссорить; вы были абсолютно правы в отношении Любы Люфт; мне следовало держать себя в руках даже тогда, когда она попыталась вызвать во мне злость. Конечно, главное для охотника – умение подавить в себе любое мешающее работе чувство. Но подумайте сами, мы в любом случае усыпили бы Любу Люфт, ну протянула бы она лишние полчаса – всего какие-то несчастные полчаса! Ей бы не хватило времени даже на то, чтобы посмотреть альбом, который вы купили. И я по-прежнему считаю, что вы напрасно его уничтожили – это расточительство. Мне неясны мотивы вашего поступка, вы поступили нерационально, вот и все.
– Я выхожу из игры, это мой последний список, – произнес Рик.
– И чем займетесь?
– Чем угодно! Наймусь страховым агентом, как написано в информе на Гарленда. Или эмигрирую. Да. – Он пожал плечами. – Я отправлюсь на Марс.
– А кто же тогда займется вашей работой? – не унимался Фил Реш.
– Можно использовать андроидов. Будет лучше, если охотой займутся именно андроиды. С меня достаточно. Я больше не могу… Она была прекрасной певицей. Возможно, лучшей на Земле. Безумие!
– Нет! Необходимость! Вы разве забыли? Чтобы сбежать, анди убивают людей! Не вытащи я вас с полицейского участка на Мишен-стрит, они бы вас там и прикончили. Именно для такой грязной работы Гарленд держал меня при себе; когда вас привели, он позвонил мне и попросил спуститься в его кабинет. А Полоков? Вы же говорили, что он едва не прикончил вас. А Люба Люфт? Ведь и она… Мы прибегаем к насилию, защищаясь; это они проникли на нашу планету – убийцы и чужаки, которые находятся вне закона и маскируются под…
– Под полицейских, – уточнил Рик. – Под охотников за премиальными.
– О'кей, проверьте меня на тест Бонелли. Возможно, Гарленд лгал. Я уверен, что он лгал, – ложная память не может быть столь подробной. И как насчет моей белочки?
– О да, ваша белочка. Я позабыл, что у вас есть белочка.
– Если я – анди, – сказал Фил Реш, – и вы убьете меня, вы можете забрать мою белочку. Я прямо сейчас напишу, что завещаю ее вам.
– Анди не владеют собственностью, поэтому им нечего завещать.
– Хорошо. В таком случае вы просто отправитесь туда и заберете Баффи, – сказал Фил Реш.
– Обещаю вам, – кивнул Рик. Кабина остановилась на первом этаже, двери открылись. – Вы останетесь с Любой; я вызову патрульную машину, чтобы труп забрали во Дворец Правосудия. Для анализа костного мозга. – Рик увидел будку, вошел, опустил жетон и трясущимися пальцами набрал номер.
Между тем группа людей, которая ожидала, когда спустится лифт, столпилась вокруг Фила Реша и тела Любы Люфт.
«Она была превосходной певицей, – повторил Рик, сжимая трубку; доложив в Управление, он кинул ее на рычаг. – Не понимаю, как столь редкостный талант мог оказаться опасен для нашего общества? Но она не была талантливой, – внушал себе Рик. – Она была только андроидом. Как Фил Реш, – заключил Рик, – который опасен не менее и по тем же самым причинам. Так что мне не время успокаиваться».
Выбравшись из будки, Рик стал пробираться сквозь толпу обратно к Решу и распростертым останкам девушки-андроида. Кто-то набросил на нее пальто. Чье-то пальто, не Реша.
Подойдя к Филу Решу, который стоял чуть поодаль и напряженно курил короткую серую сигару, Рик признался ему:
– Я молю бога, чтобы тест доказал мне, что вы – андроид.
– Вы искренне ненавидите меня, – ответил Фил Реш с некоторым восхищением. – Как быстро все меняется; на Мишен-стрит вы почему-то питали ко мне противоположное чувство. Совсем недавно, когда я спасал вашу жизнь.
– Я понял ваш принцип: вы совершенно одинаково прикончили и Гарленда, и Любу. Вы убиваете не так, как я, – вы убиваете иначе, вы даже не пытаетесь… Ч-черт! – Рик выругался. – Теперь я понял. Вам нравится убивать. Все, что вам требуется, – предлог. Если у вас появится предлог, вы запросто убьете даже меня. Вот почему вы так ухватились за возможность того, что Гарленд – андроид; это сделало его доступным, потенциальным трупом. Интересно знать, как вы поступите, если провалите тест Бонелли. Вы убьете себя? Иногда андроиды кончают с собой.
Что случалось крайне редко.
– Да, я сам о себе позабочусь – сказал Фил Реш. – Вам не придется волноваться, ваша задача – провести тест.
Прибыла патрульная машина; двое полицейских выпрыгнули из кабины, увидели, где их ждут, и без задержек продрались к лифту. Один из них узнал Рика и кивнул ему. «Итак, мы можем идти, – понял Рик. – Свою работу здесь мы уже выполнили. Полностью».
Когда он и Фил возвращались обратно по улице к зданию оперного театра, на крыше которого они припарковали ховеркар, Реш сказал:
– Я отдам свой лазерный пистолет прямо сейчас; чтобы у вас не появилось лишних волнений по поводу моей реакции на негативный результат теста. Говоря точнее – для вашей личной безопасности. – Он протянул пистолет, Рик спокойно его спрятал.
– Какже вы убьете себя, – спросил Рик, – если завалите тест?
– Я остановлю дыхание.
– Боже праведный! – воскликнул Рик. – Неужели это возможно?
– Возможно, если я андроид. У анди отсутствует спонтанное включение блуждающего нерва, – объяснил Фил Реш. – В отличие от людей. Разве вам не говорили, когда готовили к работе охотника? Я знаю об этом уже много лет.
– Но умереть таким способом… – запротестовал Рик.
– Эта процедура не сопровождается болью. Так что тут такого?
– М-м… – Рик попытался изобразить жестом, потому что слов не нашлось.
– Я все же склонен думать, что мне не придется прибегнуть к данной процедуре, – заверил Фил Реш.
Вместе они взобрались на крышу оперного театра «Мемориал Войны», где стоял ховеркар Фила Реша.
Проскользнув на сиденье водителя и закрыв за собой дверь. Фил Реш сказал:
– Я бы предпочел пройти тест Бонелли.
– Нет. Я не знаю, как его анализировать.
«В этом случае мне придется полагаться на твою интерпретацию данных, – мысленно добавил Рик. – Так что твое предложение отпадает».
– Вы скажете мне правду, не так ли? – спросил Фил Реш. – Если я – андроид, вы мне скажете об этом?
– Несомненно.
– Я действительно хочу знать правду. Я должен ее узнать. – Фил Реш вновь закурил сигарету, повернулся боком, облокотился на сиденье; он наблюдал за Риком, стараясь устроиться поудобнее, но, как ни усаживался, почувствовать себя комфортно так и не смог.
– Вам действительно нравятся работы Мунка? Те, которые так внимательно рассматривала Люба Люфт? – спросил он. – Я от них не в восторге. Реализм в искусстве мне не интересен. Мне нравится Пикассо и…
– «Зрелость» датируется 1894 годом, – коротко сообщил Рик. – В то время господствовал реализм; вы должны это учитывать.
– Но одна из картин, на которой изображен человек, зажавший уши и кричащий из последних сил, – она отличается от «Зрелости».
