Если нет, он вернется, пошатываясь, сцепится с Гоблином, а нам придется уговаривать его уняться. Веселенькое получится дельце.
– Ну, наш блудный сын на месте. – Сари удалось-таки зазвать Мургена в его туманное вместилище.
– Расскажи-ка об этой белой вороне, – попросила я его.
– Иногда я оказываюсь как бы внутри нее, – озадаченно ответил он. – Но не по своей воле.
– Сегодня в Чор Багане мы захватили Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи. В это время там болталась и белая ворона. Выходит, ты был там.
– Нет, не был. – Он выглядел совсем уж сбитым с толку. И даже обеспокоенным. – Я не помню этого.
– Думаю, Душелов заметила ворону. А она знает всех своих ворон наперечет.
– Я там не был, но откуда-то знаю, что произошло, – продолжал Мурген. – Неужели со мной снова происходит то же самое?
– Ладно, успокойся. Расскажи лучше, что именно ты знаешь.
Мурген повторил каждое слово, сказанное Душеловом, и описал все, что она делала после того, как спряталась от наших стрелков.
– Она знает, что Сингх и девчонка у нас, – сказала Сари.
– Интересно, она догадывается, зачем они нам понадобились? Между этими двумя и Отрядом старая вражда.
– Она только тогда успокоится и решит, что дело именно в старой вражде, когда увидит их тела. Она еще не до конца уверена, что Лозан мертв. Протектор – очень подозрительная женщина.
– Ну, подсунуть ей труп Нарайяна будет нетрудно. В городе миллион тощих, грязных, маленьких стариков с дурными зубами. Другое дело – красивая двадцатилетняя девушка с голубыми глазами и кожей чуть бледнее, чем слоновая кость.
– Серые определенно засуетятся, – сказала Сари. – Независимо от того, подозревает она что-либо или нет, Протектор не захочет, чтобы в ее городе творилось что-то непонятное.
– Думаю, Радиша придерживается другого мнения насчет того, чей это город. Что напоминает мне кое о чем, что все время вертелось где-то в подсознании. Выслушай и скажи, что ты об этом думаешь.
21
Когда Бходи прокладывали свой путь через толпу, многие одобрительно похлопывали их по спинам. Бходи воспринимали это благосклонно, хотя и в свойственной им вяловатой манере. Большинство людей поддерживает их, это хорошо.
Очередной коленопреклоненный жрец исчез в пламени, как только Серые начали оттаскивать с дороги его помощников.
Густой дым повалил кверху, сформировавшись в череп Черного Отряда. Единственный глаз, казалось, злобно глядел прямо в души всех, кто толпился вокруг. В утреннем воздухе отчетливо прозвучал голос:
– Их дни сочтены.
И вдруг на деревянном заборе, защищающем восстанавливаемую стену, на высоте человеческого роста возникли мерцающие буквы, нанесенные известью. Они складывались в слова: «Воды спят», «Мой Брат Не Отмщен», которые медленно ползли туда и обратно.
На крепостном валу тут же материализовалась Душелов.
Еще одно, больших размеров, облако дыма поднялось над горящим Бходи. Возникло лицо – лучшее изображение Капитана, на которое оказались способны Одноглазый и Гоблин. Оно заговорило, обращаясь к замершим в благоговейном ужасе людям:
– Раджахарма! Долг Князей. Знай: Княжеский Сан – это доверие. Князь – это облеченный высшей властью и наиболее добросовестный слуга народа.
Я начала выбираться из толпы. Происходящее, без сомнения, больно задело Протектора и могло подтолкнуть ее к импульсивной реакции.
Оказалось, ничего страшного. Вроде бы она ничего не делала, но внезапно подул ветер и разогнал дым. Одновременно он раздул пламя, пожиравшее Бходи, и разнес по городу запах горящей плоти.
22
Когда господин Сантараксита поинтересовался причиной моего опоздания, я сказала правду.
– Еще один Бходи сжег себя перед Дворцом. Я смотрел. Ничего не мог с собой поделать. Тут, конечно, колдовство замешано.
Я описала, что видела. Как и многие, наблюдавшие за происшедшим собственными глазами, Сантараксита, казалось, испытывал одновременно и отвращение, и любопытство.
– Как ты думаешь, Дораби, зачем Бходи делают это?
Я знала, зачем. Не нужно быть гением, чтобы понять их мотивы. Ставило в тупик одно – их решимость.
– Они хотят таким образом дать понять Радише, что она не выполняет своих обязанностей по отношению к таглиосцам. Ситуация кажется им до крайности ужасной. Поэтому они выражают свое мнение способом, который невозможно проигнорировать.
– Я тоже так считаю. Однако остается вопрос: что может сделать Радиша? Протектор не уйдет только потому, что кому-то она не по душе.
– Простите, Сри, но у меня сегодня много работы, а я еще, к тому же, и опоздал.
– Иди, иди. Я должен созвать бхадралок. Может быть, нам удастся выработать для Радиши рекомендации, которые помогут ей ослабить хватку Протектора.
– Удачи вам, Сри.
Она ему – и всему бхадралоку – ой как понадобится. Только самая невероятная удача может вложить в руки Сантаракситы и его закадычных друзей оружие, способное погубить Душелова. Подозреваю, что эти умники из бхадралока даже не осознавали опасности противостояния, на которое решились.
Я вытерла пыль, вымыла полы, проверила ловушки для грызунов и только потом заметила, что в библиотеке почти никого нет. Спросила у Баладитая, старого копииста, куда все подевались. Оказалось, остальные копиисты тут же разбежались, как только старшие библиотекари отправились на собрание своего бхадралока. Копиисты знали, что бхадралок – это бесконечная говорильня, где часами будут жаловаться и спорить, и просто устроили себе выходной.
Не следовало упускать такую возможность. Я начала просматривать книги и даже зашла так далеко, что забралась в закрытый фонд. Баладитай не замечал ничего. Он не видел дальше трех футов от своего носа.
23
Джауль Барунданди дал в напарницы Минх Сабредил молодую женщину по имени Рахини и отправил их убираться в личных комнатах Радиши. Ими руководила женщина, которую звали Нарита, толстая, склочная особа, проникшаяся неизвестно на чем основанной идеей собственной важности. Нарита недовольным тоном заявила Барунданди:
– Мне нужно еще шесть женщин, чтобы как следует убраться в помещении Совета после того, как покончу с комнатами княгини.
– В таком случае, возьми сама веник в руки. Я вернусь через несколько часов. Надеюсь, к этому времени дело сдвинется с мертвой точки. Я дал тебе лучших работниц, которые имеются в моем распоряжении. – И Барунданди отправился портить настроение кому-то другому.
Толстухе пришлось удовлетвориться Сабредил и Рахини. Сабредил не знала, кто такая Нарита. Прежде эта женщина никогда не убиралась в княжеских покоях. Орудуя шваброй, Сабредил прошептала:
– Что это за женщина, такая сердитая? – Она погладила своего Чангеша.
Рахини, не поднимая глаз, глянула сначала вправо, потом влево:
– Ее можно понять. Она – жена Барунданди.
– Эй, вы, двое! Вам деньги не за болтовню платят.
– Простите, мэм, – сказала Сари. – Я не поняла, что делать, а вас беспокоить не хотела.
Толстуха заворчала, но тут же переключилась на кого-то другого. Рахини мягко улыбнулась и прошептала:
– Она сегодня в хорошем настроении.
Шли часы, у Сари заболели колени, руки и все мышцы тела. Она понимала, что они с Рахини оказались в
