некомпетентности и взяточничества. Без Слави нам бы не удалось одержать победу в Кантарде. Этого не сможет отрицать никто, ни сам король, ни простой солдат (хотя роль Дуралейника каждый из них объяснил бы по-разному). Среди власть имущих друзей у него не было. А догадайтесь, кто платит тем парням, которые пишут историю великой войны?
– Честно говоря, не хочется верить в то, что он такой хладнокровный и беспринципный сукин сын.
– Он ненавидит карентийскую аристократию ничуть не меньше венагетской.
С того самого момента, как перешел на нашу сторону, Слави Дуралейник вполне сознательно и систематически унижал, оскорблял и третировал венагетских генералов, чародеев и правителей, которые некогда нанесли ему кровную обиду.
– Может, он не разобрался в карентийском характере? Хотя вряд ли, раньше он ошибок не допускал...
– Ты прав. Он не понял, что карентийцы привязаны к своему королевскому роду и своим аристократам, несмотря на то, что регулярно их приканчивают.
Вообще-то аристократы сами приканчивают друг друга. В эти дни на улицах полным-полно пламенных революционеров, но даже отъявленнейшие из них, насколько мне известно, не смеют покушаться на государственный строй, то бишь на монархию.
Точнее, кое-кто покушался. Но то были не люди. И угадайте-ка, кстати, кого поносили больше всего?
– Скоро вернутся мисс Торнада и мистер Тарп, но время еще есть, и я могу рассказать тебе о последних подвигах Слави Дуралейника.
– Сказать по правде, меня гораздо больше интересуют подвиги знакомых тебе божеств. Вполне возможно, эти боги, вкупе с богинями, уберегут нас от надвигающихся неприятностей.
Покойник неохотно признал, что в моих словах есть доля истины.
– Ты следишь за Адет?
– Я ощущаю ее присутствие.
– Если я выйду, ты сможешь что-нибудь с ней сделать?
Он не ответил. А когда я уже собрался его пихнуть, произнес:
– На то и храбрость, чтобы ее испытывать.
62
Я посмотрел в глазок. Адет доблестно несла вахту. Мое и без того невысокое мнение о богах усугубилось. Эта богиня даже не подозревала, что за ней наблюдает смертный.
Может, она попросту не верила, что такое возможно? Тот, кто верит в свое всемогущество, зачастую оказывается слеп к очевидному.
– Что вы делаете?
Я подскочил от неожиданности.
– Не смей ко мне подкрадываться!
Дин нахмурился. Он стал значительно менее робок с тех пор, как убедился, что может выдать своих племянниц замуж без моего участия – будь то в качестве жертвы или помощника. Вдобавок он ничуть не сомневался в прочности своего положения в этом доме.
– Кстати, я тут подумал, а не начать ли мне готовить самому, чтобы уходить из дома и возвращаться, когда мне вздумается.
– Прошу прощения?
– Я размышлял, и мне пришло в голову вот что: как быть, если Покойник решит вздремнуть, а на тебя в очередной раз найдет и ты запрешь дверь на все замки и запоры? Представь. Я возвращаюсь, еле переставляя ноги, и предвкушаю, как завалюсь в постель. Но он дрыхнет, ты ушел к себе, а нашу дверь не вышибет даже тролль. Значит, хозяину дома придется провести ночь на крыльце. По-моему, проще готовить самому во избежание подобных неудобств.
Пока Дин пыжился, подыскивая ответ, я снова посмотрел в глазок. Рыжеволосая стояла на том же месте. Попки-Дурака видно не было. Я скрестил пальцы. Надо же, сразу два хороших предзнаменования. Может, удача наконец повернулась ко мне лицом?
– Выйди через заднюю дверь. Попробуй незаметно к ней подобраться. Я послежу за улицей.
– Лады. – Поскольку мне предстояло покинуть дом через задний ход, без Дина было не обойтись, поэтому он тоже услышал реплику Покойника. Мы пользуемся задним ходом лишь в крайних обстоятельствах, чтобы всякая шваль не заподозрила, что в моем доме две двери. Напоследок я вновь приник к глазку. – Ох! Идут твои разведчики.
По улице шагали Торнада с Тарпом, между ними приплясывал какой-то полукровка, ухмылявшийся так, словно ему только что подарили сотню марок. Острые коленки, не менее острые локти, коричневые кожаные шорты и ядовито-зеленая рубашка. Я никогда его раньше не видел.
Интересно, куда подевался приятель Морли по прозвищу Агонистес.
– С живыми покоя не дождешься. – Можно подумать, это не он посылал Плоскомордого с каким-то таинственным поручением. – Дин, выпусти Гаррета из дома. Гаррет, постарайся застать ее врасплох и приведи ко мне.
– А если она не захочет?
– Используй свое обаяние. Улыбнись, прояви настойчивость.
Вообще-то мне это тоже пришло в голову, однако... Покойник почему-то был уверен, что стоит Гаррету улыбнуться и приподнять бровь, как высокородные дамы и богини сомлеют от восторга. По крайней мере притворялся, будто уверен (может, полагал, что тем самым вынуждает меня соответствовать его ожиданиям).
Я услышал, как он мысленно хмыкнул, и поторопил Дина: дескать, тебе еще открывать дверь Тарпу. Ничего, Тарп подождет. Если бы в мой дом было так легко проникнуть, у нас бы дневали и ночевали уличные торговцы. Прежде чем Торнада и Плоскомордый попадут внутрь, Дин оглядит их в глазок с ног до головы. И наслушается нелестных замечаний в свой адрес от Торнады, которая не умеет щадить чьих-либо чувств. Я усмехнулся и, выскользнув в переулок, даже поздоровался с двумя бездельничающими крысюками. Они ответили на приветствие и настороженно огляделись – не потому что знали меня, а просто по привычке, которую приобрели в последнее время все жители Танфера. Как говорится, жизнь заставляла быть осторожными.
Я метнулся к Уизардс-Рич, свернул на Макунадо и бросил взгляд на свой дом. Рыжеволосой видно не было. Я пересек Макунадо и нашел себе укромный уголок вдали от толпы. Несмотря на ранний час, уже начинало припекать. День обещал быть жарким.
На улице рассуждали о диковинной вчерашней грозе, о странных фигурах, которые шныряли по городу. В некоторых местах, судя по разговорам, еще лежал снег. Нашлись такие, кто утверждал, что это – признаки приближающегося конца света. Другие уверяли, что боги решили покарать Танфер за грехи жителей. Разумеется, служители различных культов, пользуясь случаем, вербовали новых сторонников.
Обычная история. Сколько их, любителей ловить рыбку в мутной воде?
Переведя дух, я привстал на цыпочки и попытался разглядеть Адет. Она словно провалилась сквозь землю.
Откуда ни возьмись появился Попка-Дурак. Он плюхнулся мне на плечо, и я едва устоял на ногах. Проходившие мимо люди шарахнулись в сторону. Попугай напугал их еще сильнее, грозно спросив:
– Чего встал?
– Я ее не вижу.
– Она стоит, где стояла. Давай двигай. Мне нужно отвлечься на мисс Торнаду.
Высокий и худой тип, похожий на карманника, уставился на попугая.
– Эй, приятель, сколько хошь за птичку?
– О! Пойдем со мной, дружок, поторгуемся. – Я наконец заметил мелькнувшую в толпе прядь рыжих волос. – Сколько дашь? – Меня устроит любая сумма больше нуля. А Морли что-нибудь совру. Бедный мистер Большая Шишка! Настоящий герой. Влетает в горящие дома, пробуждая своими воплями спящих младенцев.
Пожалуй, я слегка поторопился. Худой что-то заподозрил.
– А, ты из тех парней, которые продают говорящих птичек. Чревовещатели, язви их в душу.
