издалека Малышев.
Монах заинтересованно поправил рундучок, висевший у него на боку, задумчиво осмотрел свои истрепанные сандалии и изрек:
– И насколько большое пожертвование?
Костя лениво и будто нехотя проинспектировал потолок заведения и предложил:
– Пять солидов.
Лицо монаха просветлело:
– Ну, думаю, что за такое пожертвование Господь простит Своему смиренному слуге, что тот на часок занялся мирскими делами… Если, конечно, это не предосудительное дело.
Костя склонился к по-прежнему увлеченно грызшему кость с мясом священнослужителю:
– Ну что вы! Нет, конечно. Тот пустячок, который я вас попрошу для меня выполнить, не сложен и не потребует от вас нарушения ваших канонов. – Малышев доверительно понизил голос. – Я купил лошадь, чтобы дальше не двигаться пешком в своем путешествии, и должен встретиться с одним влиятельным человеком.
Костя положил на стол два новеньких солида.
– Так вот, я хочу, чтобы вы подождали меня с лошадью недалеко от города, в гостином дворе «Седло и Метелка», это по дороге к побережью. – Он пододвинул монеты к монаху. – На одну монетку вы снимете комнату с окнами, выходящими на конюшню, у которой и привяжете мою лошадь. Вторая монетка – для вас. Ждать меня будете в комнате. На лошади должны быть и седло, и уздечка – все готовое для длительной поездки. Думаю, я появлюсь там сегодня к вечеру. В крайнем случае, я вернусь до послезавтрашнего утра.
Монах переспросил:
– И все это время нужно держать лошадь под седлом?
Русич кивнул, потом почесал голову, прикидывая, все ли он продумал.
– Еще вы заберете вместе с лошадью мой щит и меч. – Чтобы убрать гримасу непонимания с лица монаха, Малышев пояснил: – Мне еще много ходить, а я устал таскать эти железяки.
В голову Кости пришла еще одна мысль:
– А чтобы никто вас не обидел, увидев, что вы в одежде монаха, и не отобрал лошадь, которая стоит дороже десяти безантов, я возьму у вас в залог вашу сутану и рундук.
– А как же я? – пролепетал монах.
– А вы оденетесь в мою одежду, – улыбнулся Костя. – Всего на два часа, не больше.
Отец Джьякетто, вытирая лицо от прилипшей корочки жаркого, умильно закатил глаза и прошептал:
– Ну, это… Ведь без сутаны нельзя… A-a… Неисповедимы пути Твои, Господи. – И добавил уже повеселей: – Давайте сюда ваш жилет.
– Так по рукам? – обрадовался Малышев тому, что одним махом может решить все свои проблемы.
– Почему нет? Если это угодно церкви, а пять солидов очень угодны церкви, то почему бы нет, – ухмыльнулся отец Джьякетто. – Только постарайтесь не замазать мою сутану, она мне очень дорога.
Костя скептически окинул взглядом замызганную одежду странствующего монаха, но от ехидного замечания удержался:
– Ну, что же. Тогда по рукам.
Через полчаса в дверь мастерской семьи Миссаглия постучал высокий монах в очень потрепанной коричневой сутане. Полы одежды доходили странному служителю Господа только до лодыжек, но это обстоятельство мало смущало преподобного. Он весело насвистывал, поигрывая концами веревки, которую использовал вместо ремня.
– Кого там несет? – не очень любезно прорычал из-за двери здоровенный подмастерье.
– Передай синьору Денаро Миссаглия, что его ожидает монах, принесший ему вести о его благородном сыне Бернардо, – попросил пришелец, произнося итальянские слова с заметным северным акцентом.
– Какие такие новости? – не сдавался привратник.
Обладатель сутаны слегка повысил голос:
– Ступай, добрый человек, не испытывай терпения служителя Божьего.
При этом монах так выразительно зыркнул на дородного увальня, что заставил последнего невольно поежиться.
Почесав макушку и подумав секунд десять, привратник решил, что у странного священнослужителя действительно могут быть какие-то новости для синьора, и удалился в глубь мастерской, откуда раздавались мерные удары тяжелых молотов и частый перестук чеканщиков.
Ждать Косте пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как из глубины двора раздались шаги нескольких человек, двери распахнулись, и перед взором одетого церковником Малышева появились представители семейства Миссаглия. Чуть впереди стоял коротконогий пожилой итальянец в нарядном зеленом пелиссоне и с характерным для его возраста и достатка брюшком. По виду он и был главой семьи и отцом непутевого воителя. Чуть позади столпились несколько рослых крепышей в закопченных фартуках и двое молодых мастеров в кожаных жилетах и коротких плащах. Оба мастера слегка напоминали статью Бернард о и, несомненно, были его братьями или другими ближайшими родственниками.
– Ну, и что ты имеешь мне сказать, Божий человек? – нарушил молчание глава семьи.
