сумке есть костюм Вольного Топора. Изобретать и доставать вещи из воздуха не советую – погорите на деталях. «Божий любимчик» будет ждать еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся, то вот…
Негнущимися пальцами левой руки он стащил со среднего пальца правой перстень с каким-то темным камнем и причудливым узором вокруг. Протянул Сварогу. Сварог взял его, повертел, потом надел. «Господи, – вдруг подумалось ему, – сто лет назад на этом же пальце я носил перстень, который спер у меня Ордин на «Божьем любимчике»… Сто лет назад!..»
– Покажите второму штурману этот перстень, принимайте команду и ведите корабль в Харлан.
– А они послушают?
– Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную особенность – его можно передать только добровольно, отнять или снять с мертвого нельзя, рассыплется… Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому перстню. Вот он и есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела вы без труда вернетесь к вашей заждавшейся челяди… Если все так и будет, побывайте у меня. Нужно будет выполнить… формальности. Там знают. А вы заберите из моей библиотеки одну книгу. Помните, я вам говорил? «Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предска…».
Лицо его на миг исказила гримаса боли, глаза потемнели. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Кожа приобрела землистый оттенок. Сварога вновь потянуло вскочить, что-то делать… но он отчетливо понимал, что сделать ничего нельзя. Можно только сидеть и слушать.
– Думается мне, что это очень важно, – не открывая глаз, продолжал Борн. – Вероятно, важнее, нежели все, что происходило на Таларе за последние три тысячи лет. Похоже, все еще только начинается. Серый Ферзь… Господи, неужели он пришел? Ох как не вовремя я… Ладно. Прочь риторику, как говорил… как говорит Зо. Будьте внимательны. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.
– Я…
– Вам нужно спешить. Да, вот еще что. У меня будет пустячная просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест, наймите музыкантов, пусть сыграют как следует «Тенью жизнь промчалась». Лучше бы фогорошей – это такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой: любил пображничать по трактирам в годы молодые. – Он растянул бескровные губы в подобие улыбки и тихонько пропел: – «Гей, сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны…» Не забудете, если обернется удачно?
– Нет, – сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не случалось – чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом, спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки наружу… Он понимал, что Борн уходит навсегда, и не мог найти слов – еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит гораздо отвратительнее вывороченных кишок.
– Странно, – вслух подумал Борн и осторожно попробовал переменить позу. – Умирать – это, оказывается, очень необычно… Я многое перепробовал на своем веку, но еще ни разу не умирал… Я многое не успел… Возможно, вам, граф, повезет больше… Вы не слышали о ларах, которые пытаются покончить жизнь самоубийством?.. Очень, знаете ли, сложный процесс… Вот черт, мысли разбегаются…
– Тогда, может быть…
– Молчите, не перебивайте. – Борн открыл глаза. – У вас впереди долгая дорога, граф… Постарайтесь не сворачивать, как Ногудар… Бедняга… О чем это я?.. Ах да… Если, граф, вам придется совсем туго, найдите человека, который знает ответы на многие вопросы… Он знает… да…
Голос становился все тише и неразборчивее, глаза потеряли блеск, их взгляд был устремлен куда-то в бесконечность, и Сварогу приходилось наклоняться к самым губам Борна, чтобы разобрать, что он говорит. Теперь, когда ему стало ясно, что ничего поправить уже нельзя, Сварог успокоился. Он просто слушал – просто выполнял последнюю волю умирающего… Вот только в душе была тоскливая, сосущая пустота.
– Кто знает? – очень тихо спросил он. – Где его искать?
На губах Борна выступила пена, он негромко, как-то по-детски всхлипывая, закашлялся. Глаза штурмана вновь закрылись. Сварог напряженно ждал. Наконец до его ушей донесся едва слышный ответ:
– Острова Твергор… Фалейский залив… у берегов Хелльстада…
– Знаю.
– Доберитесь туда… Если… Если больше будет некуда… На острове Ройл… Ройл, запомните… живет отшельник… бывший лар… профессор Магисте… Магистериума… Он сможет…
По телу штурмана Борна, лорда Магара, барона Нарта, прошла судорога, он выгнулся дугой, застучал пятками по полу, потом неожиданно, разом затих. Сварог подумал, что все, конец… Но Борн, не открывая глаз, вдруг сказал ясно и спокойно:
– Время пришло. Выйдите на минуту, лорд Сварог. Все. Как вы уже заметили, даже свои бренные останки нельзя оставлять в этом мире – особенно тем, кто много знает. Поэтому выйдите.
Помедлив, Сварог встал.
– Быстрее, времени совсем нет. Найдите книгу о шакра-чатурандж. И передавайте привет Бассу… И… И прощайте, милорд Сварог.
– Прощайте, милорд Магар.
На трясущихся ногах он вышел, ни разу не оглянувшись.
Встал спиной к двери. Вокруг царила оглушительная тишина – никаких птиц, белок, бурундуков, ни щебета, ни цоканья, ни жужжания насекомых, ничего живого. Только отдохнувшие кони хрупают овес…
Пора? Он заглянул в дверной проем.
Никого. Только одежда, еще повторившая очертания сидящего человека: кафтан из плотной ткани, прогнувшись в поясе, опирался на пыльные камни стены. Вот и все. Как не бывало хорошего человека, сгинувшего на маленькой неизвестной войне, И некогда горевать, да и не нужно это, если честно: никого еще не вернули на землю воплями и слезами.
Он бесшумно подошел к одежде, оставшейся без хозяина, и, повинуясь внезапному порыву, бережно положил на нее Звезду Героя, которая так и лежала у него в кармане со времен Хелльстада. И не чувствовал, что это кощунство – пусть орден и не предназначен для награждения существ, населявших другую планету задолго до Советского Союза, однако Борн был воином. И достоин хотя бы такой воинской почести. Поскольку большего Сварог для него сделать не мог.
Ему приходилось терять друзей, случалось, друзья умирали у него на руках…
Но после славных приключений с бесстрашной командой «Божьего любимчика» он чувствовал себя одиноко, как никогда в жизни. И знал, что это еще не конец. Это только начало его пути. За сотни тысячелетий от Земли, на чужой планете, на негостеприимной территории под названием Ямурлак.
