– Поехали осторожненько, – сказал Борн, доставая меч.
И поехал вперед, выбирая самые широкие просветы меж стволами. Сварог двинулся следом, водя стволом пулемета вправо-влево. Обострившийся до предела слух четко улавливал тихое бормотанье Чабы:
– Ну прямо Море Мрака, погань такая…
– Ничего, – сказал Борн. – Еще поживем. Похоже, они хотели прижать нас на кладбище, но потеряли теперь…
– Потеряли, – кивнул Сварог и выпустил очередь в темную массу, кинувшуюся к нему. Она шарахнулась, взревела, зашипела, завалилась назад, темный предмет отделился от нее, прыгнул вбок, но Сварог достал и его. Словно откликаясь, где-то далеко в стороне вспыхнула заполошная перестрелка. Сварог мгновенно определил – оружие автоматическое, работают несколько стволов. Борн вдруг резко развернул коня в ту сторону, где лежало подстреленное Сварогом нечто.
– Штурман, ты что? – вытаращился Чаба.
– Понимаешь, сейчас все суетятся и мечутся, – усмехнулся Борн. – Может, выгодней будет как раз постоять на месте? Подержи коней. Посмотрим, граф, кого вы успокоили.
Сварог осторожно зашагал следом, держа пулемет наготове.
Человек был самый обычный – в длинном чешуйчатом панцире, круглом шлеме с коротким султаном и белом плаще с изображением черного солнца. Он упал ничком, и Сварог не видел его лица, чему ничуть не огорчился.
А в двух шагах, примяв молоденькие деревца, вытянулся диковинный зверь – то ли ящер, похожий на кенгуру, то ли кенгуру, похожий на ящера. Пожалуй, все-таки ящер – безухая голова, зубастая пасть, когтистые лапы. И на спине, укрепленное сложной упряжью, седло странной формы.
– Дела… – сказал Борн.
– Этот плащ – это же знамя Горрота, – сказал Сварог.
– Именно. Но у короля Стахора никогда не было ни таких ящеров, ни таких доспехов, ни привычки таскать плащи в виде собственного флага. Хотя, с другой стороны, штучки с туманом как раз во вкусе Стахора. Пулеметы, каких на земле нигде не делают… Знаете, что меня подбодряет? Очень похоже, здесь рыщут две разные группы.
– Может, отложим головоломки до лучших времен? – спросил Сварог. – А это нам не пригодится?
Он нагнулся и поднял оружие мертвеца – короткое ружье с деревянным изящным прикладом, вместо ствола цилиндр из мутно-синего стекла, в казенной части сдвоенные блестящие шары.
– Осторожно, бережно положите назад, – сквозь зубы сказал Борн. – Я не знаю, что это такое. Даже если Стахор и выдумал что-то новое – все его выдумки не к добру, даже когда с ним умеешь обращаться…
– Вам не кажется, что туман редеет? – спросил Сварог.
– Кажется…
Туман редел, вокруг стало заметно тише, а это уже вселяло кое-какие надежды. От них не так уж и много требовалось – всего-навсего остаться в живых.
Они выехали на открытое место, лес остался слева, и там уже можно различать отдельные деревья. И холмы прорисовываются в тающей понемногу мгле. Вот только дороги нигде не видно. Однако Борн уверенно ехал впереди, и Сварог с Чабой приободрились.
Под копытами зачавкала вода, отовсюду тянуло сырым холодом. Высокая трава, бурая и жесткая, достигала колен коней.
– Болото? – забеспокоился Сварог. Он терпеть не мог болот. Утонуть в болоте – почему-то смерть хуже этой он себе и представить не мог.
– Речка широко разливается в эту пору, – сказал Борн. – Сырости хватает, но земля твердая. Ямы, правда, попадаются.
– А до дороги далеко?
– Не особенно, – сказал Борн. – Главное, я определился, где мы есть. И чувствую, что из облавы вырвались. Почти. Если…
Он уже целился из арбалета. Сварог сорвал с плеча пулемет. Те шесть темных высоких пятен определенно двигались навстречу.
И тут же, подтверждая это ценное наблюдение, навстречу всадникам ударила пулеметная очередь.
Чаба мешком свалился с седла, даже не охнув. Сварог поскакал вперед, стреляя наудачу, и двое рухнули с коней, потом пулемет замолчал, кончилась последняя лента, и Сварог, не глядя, отшвырнул его, схватил топор. Двое всадников бросились к нему, двое промчались мимо, к Борну. Теперь Сварог различал гнедых высоких коней, тусклые кирасы, закрывавшие лица шлемы.
Передний оплошал – он выпустил пулемет и схватился за меч, но ремень пулемета захлестнул эфес, и это подарило Сварогу лишние секунды. Широкое лезвие Доран-ан-Тега вошло в кирасу, как в кусок масла. Сварог развернул коня на месте, хотел отбить меч, но попросту отсек его от рукояти. Срезанный под корень клинок отлетел в сторону, всадник, оставшийся с бесполезным эфесом в руке, прямо-таки застыл аллегорической фигурой Изумления. Топор обрушился на него, снося решетчатое забрало.
Сварог оглянулся. У Борна тоже все в порядке – скачут прочь два коня без всадников, два трупа валяются в мокрой высокой траве. Силен мужик, а на вид – сущий интеллигент…
– Куда вы? – крикнул Борн.
– Подберу его пулемет…
– Некогда. Скачем.
– Но…
– Быстрее за мной. Я убит.
Он дал коню шенкеля, странно выпрямившись в седле, не отнимая правой руки от живота. Обеспокоенный Сварог помчался следом, догнал, заглянул в лицо:
– Вы серьезно?
– Совершенно, – сказал Борн. – Я убит. Рана смертельная. Все остальное – вопрос времени, а я не всемогущ…
Его тряхнуло на ухабе, он поморщился и замолчал. Около часа они молча скакали, переходя с галопа на размашистую рысь и вновь пуская коней галопом, – неслись по залитой водой равнине, меж холмов, мимо каких-то бурых развалин, туман редел и редел, наконец они увидели солнце, выскочили под чистое небо. Сварог ждал, что Борн поскачет по равнине дальше, но тот, оглядевшись, свернул в лес. Уставшие кони сами перешли на шаг.
– Здесь поблизости есть избушка, – сказал Борн. – Кони должны отдохнуть, иначе им конец. А нам надо поговорить. Ага, вот она. Никого. Хотя все наши знают это место…
– Видимо, поехали другой дорогой, – сказал Сварог без всякой уверенности.
– Возможно… Помогите мне сойти.
Он не отнимал руки от живота. Крови, правда, не видно, но это-то при ране в живот и есть самое скверное… Сварог подставил руку, помог соскочить. Привязал поводья к покосившейся железной ограде. Каменный домик выглядел вполне прилично, если не считать пустых оконных проемов. Борн, выпрямившись, словно кол проглотил, зашагал в дом, неся свой мешок, бросил через плечо:
– Накормите коней.
Сварог нацепил им на морды торбы с овсом, он уже успел обучиться этому нехитрому делу, но кони не торопились хрупать, тяжело поводя боками, все в мыле. Сварог ощущал, что вся его одежда пропитана липким и вонючим конским потом, – а ведь ни в одном мушкетерском романе про это ни строчки… Он прислушался к окружающей тишине, вошел в дом. Поставил топор у порога, начиная уже привыкать к этому – словно фуражку снимал в прихожей.
Борн сидел на полу, в пыли, привалившись спиной к стене, вынимал одной рукой из мешка какие-то непонятные штуки, одни попросту отбрасывал, другие тщательно разбивал рукоятью меча. Сварог закурил и какое-то время молча наблюдал за ним. Теплилась надежда, что все это не всерьез – насчет смерти. Борн выглядел как обычно, только рука прижата к животу да бледности прибавилось.
– Ну вот и все, – сказал Борн, отбрасывая пустой мешок. – Не обижайтесь, что ничего не оставляю вам, но вы все равно не сумели бы этим пользоваться. Коня, понятное дело, возьмете. Трудно вам будет
