— Что? — склонилась к нему Ника, не уверенная, что правильно расслышала его.
— Вези… в храм… — прохрипел рыцарь.
— Зачем? — спросила Ника. — Я ведь уже отчитала вас от проклятия…
— Тело… но не душу… — едва шевеля губами, через силу хрипел сэр Риган.
Ника совсем приуныла: она сидит здесь и ломает голову, как бы дотащить его до потайного хода, что находится в «нескольких» шагах от нее, а уж до деревни… В какой она, интересно, стороне, эта деревня? Как она будет тащить его по темному лесу и что она дотащит до деревни на третий день в который, может быть, доберется до нее, если, вообще, выйдет когда — нибудь к ней? Нике захотелось зареветь от бессилия и безысходности, но она лишь шмыгнула носом и сердито сказала:
— Я не могу оставить вас здесь одного, к тому же я не знаю как выйти к деревне…
— Его… пошли… — вытянул по земле руку сэр Риган.
Посмотрев туда, куда он указывал, Ника увидела пса, смотревшего на них из-за кустов.
— Ах, вот значит как! — рассердилась Ника. — Объявился! А еще напарник называется! Ты значит преспокойненько отсиживался в кустах, пока за мной гонялся оборотень?!
Пес благоразумно спрятался обратно в кусты.
— Быстро сгонял в замок за помощью! — прокричала ему в след Ника. — Одна лапа здесь, три другие там!
Будто дворняга могла, хоть что-то понимать. Нику одолевало сразу несколько мыслей, которые следовало бы обдумать. То что сэру Ригану нельзя появляться в деревне было ясно как день, но добраться до замка, проникнуть в него и найти Криспи, не оставив рыцаря в лесу одного невозможно? А если она, по закону подлости, встретит Балахон? Если она не сможет никого предупредить о рыцаре, а потом вернуться за ним? Тогда он попросту замерзнет.
Она уже сама тряслась от холода, выбивая зубами частую дробь. Но хуже всего, что она опять оказалась в исходной точке своего расследования. Все ее догадки, все объяснения происходящего в замке, в которые так вписывался сэр Риган, оказались пустышкой. Рыцарь был не злодеем, а жертвой. Кто тогда Балахон? Скорее всего, он действительно призрак, проклятие Репрок, появляющийся в определенный час ночи. Кровавый, озлобившийся призрак, постоянно обитавший в замке. Недаром Мари Хромоногая ясно ощутила его незримое присутствие.
— Сэр, — Ника потрясла рыцаря за плечо. — Вам надо бы перевернуться на другой бок, иначе вы застудитесь. А еще лучше — попытаться встать. Я помогу вам дойти до замка.
Но сэр Риган даже не шевельнулся. Ника склонилась над ним. Он был в жару, тяжело и часто дышал. Плохо дело. Она встала и обхватила себя руками, чтобы хоть немного согреться, уже не чувствуя своих ног. Зря она потеряла столько времени, сидя над ним и надеясь неизвестно на что. Давно бы уже сбегала за Криспи. Вдвоем они оттащили бы его в замок и уже что-нибудь придумали.
Вдруг, перестав трястись, она прислушалась, стиснув зубы, чтобы они не мешали своим дробным стучанием. Ей показалось, или она действительно слышала глухой стук лошадиных копыт по мерзлой земле. Из кустов вылетел пес, пронесся по поляне и снова скрылся в кустах из которых выехал кузнец Хоуги. Спрыгнув с лошади, он подошел к лежащему рыцарю, без всякого выражения посмотрел на него и откинув плащ, потянулся, как показалось Нике, к кинжалу, висящему на поясе.
— Нет! — кинулась к нему Ника, повиснув на его руке. — Не делайте этого! Я сняла с него заклятие оборотничества… Он сам хотел этого. Теперь его воля борется с властью того, кто околдовал его…
Но кузнец легко стряхнув ее, оттолкнул от себя.
— Никто не собирается убивать его, монашка. Я не душегуб, чтобы вонзать нож в полуживого человека. Возьми у него свой плащ и согрейся, я же укрою его своим.
Ника быстро закуталась в свой плащ еще теплый от жаркого тела сэра Ригана, пытаясь согреться в нем. А кузнец, укутав обнаженного сэра Ригана, не без труда подняв безвольное тело, уложил его поперек седла.
— Он просил отвезти его в храм, — проговорила, все еще трясясь от холода, Ника.
Помолчав, кузнец хмуро, явно не одобряя эту затею, заметил:
— Храм закрыт, монахиня. В нем больше некому служить.
— Я знаю, но…
— В храм… — прохрипел сэр Риган. — Монахиня…
— Едем! — кузнец больше не колеблясь, взял поводья и повел коня за собой.
Они шли по одной из тех, едва приметных троп, что бывают известны только местным. Ника, присматривая за сэром Риганом, что бы он невзначай не съехал с седла, постепенно согревалась от ходьбы. Интересно, понравилось бы ему то, что сейчас, он въедет в деревню, ночной порой, скрываясь от ее добрых жителей, словно вор; нагой, безвольно перекинутый через седло, будто тюк с награбленным барахлом. И это он, привыкший, чтобы его видели на коне в доспехах в окруженнии верных людей, как хозяина и защитника здешних земель, от чьей воли зависела их жизнь. Или, все-таки, это мало беспокоило бы его?
Хоуги провел их обходной тропой, так что хоть они и сделали изрядный крюк, зато попали прямиком на зады деревенского храма и теперь ехали через погост, мимо припорошенных снегом могильных холмиков и покосившихся надгробий.
Объехав храм, они остановились у его крыльца с выщербленными каменными ступенями. Взвалив сэра Ригана на свое крепкое плечо, Хоуги легко взошел на крыльцо, пинком распахнув дверь. В небольшом храме было стыло и темно. Сквозь узкую прорезь единственного окна, сочилась тусклая тьма, уходящей ночи.
— Здесь холодно, господин, — проговорил кузнец, опуская сэра Ригана на деревянную скамью. — Вам бы попервоначалу согреться…
— Отчитывайте. — глухо оборвал его рыцарь, не поднимая головы.
— Но как, господин? Ведь преподобный Фарф погиб и здесь некому больше служить, — обстоятельно возразил кузнец. Из его рта вырывалось облачко горячего дыхания.
— Она… — мотнул головой в сторону Ники сэр Риган. — Она… отчитает…
— Кто? Я?! — перепугалась Ника. — Да вы, что! Нет, нет я не смогу… я не умею… я не имею на это право…
— Так-то ты соблюдаешь обет своего ордена, монашка? — угрюмо напомнил Хоуги, выпрямляясь во весь свой рост. — Не ты ли взяла на себя обет милосердия? Ты служишь Вседержителю и никто не осудит тебя, коли ты возьмешься помочь нашему господину и сделаешь все, что в твоих силах для спасения его бессмертной души.
— Но я, даже не представляю, что полагается делать в таких случаях.
— Читай, не переставая все молитвы которые знаешь, — присоветовал кузнец, добавив: — А я помогу тебе в том.
— Думаете, у нас может получиться? — беспокоилась Ника, неуверенно раскрывая на кафедре молитвенник отца Фарфа. — Я слышала, что отчитка очень непростое дело. Этим занимаются люди твердые в вере. Я не та, кто нужен для подобного дела, — жалобно добавила Ника.
— Ты знай, читай себе и веруй, что у тебя все получиться. А уж сэр Риган с божьей помощью, да своей недюжинной волей поборет наваждение демона. И вот еще что: я сейчас отправлю Роджера в замок, чтобы привел солдат сэра Ригана. Деревня настроена против него, потому как в свое время был у нас с ним уговор, чтобы не трогал он ни людей, ни скотины когда пребывал оборотнем, за это и мы не трогали его. Теперь договор нарушен — убит отец Фарф и у мужиков, развязаны руки. И нам нужно покончить со всем этим до зари, пока деревня не проснулась.
— Так вы знали, что он оборотен? Почему было не предупредить меня?
— А зачем? — усмехнулся кузнец. — Зачем тебе, пришлой, знать об этом? Лучше послушай, что я тебе сейчас скажу. Если прознают о том, что сэра Ригана отчитывают ночью в храме, то все может обернуться очень скверно для нас. Мужики не потерпят этого и запросто подожгут храм вместе с нами, потому как очень злы на него. Не по нутру им смерть отца Фарфа, не по нутру, что оборотень вкусил человеческую кровь, а стало быть начал служить демонам зла. Уж будь уверена не станут они разбираться и в том, что здесь сейчас происходит, и порешив, что храм оскверняется нечистой службой, подожгут его. И уповаю я на то, что ты успеешь вырвать сэра Ригана из плена проклятия.
— Да не трогал он отца Фарфа, — в досаде отмахнулась, взвинченная его угрозами, Ника.
