– Чего перетрусили? – крикнул Один на воинов. – Входите, заводите сюда лошадей. Это место только снаружи страшно выглядит. Если тут и было какое-то зло раньше, то сейчас и следа от него не осталось.
Оттар вошел первым, ведя за собой свою лошадь. Действительно, ничего страшного здесь не было, пещера как пещера. За ним, осмелев, вошли Торфи и Иллуги.
– Костер разводить не будем? – спросил Иллуги.
– Интересно, а из чего ты собрался его развести? – ухмыльнулся Один.
Иллуги осмотрелся, действительно, в пещере не было ничего, даже отдаленно напоминающего дрова, и вообще ничего, что могло бы гореть.
При тусклом свете Гунгнира распаковали мешки с едой.
– Ешьте как следует, – посоветовался Один, – это последняя остановка перед Хелем. Если повезет – завтра будем уже в Асгарде, если нет – неизвестно, когда и что мы будем есть в следующий раз.
– В такой дыре и кусок в горло не лезет! – пожаловался Торфи.
– Чего-то ты пугливым стал, как баба? – спросил Один. – И что мы с тобой в мире мертвых будем делать? Сказал же я – нету здесь ничего, или ты моим словам уже не веришь?
– Верю, верю, просто аппетита нет, – начал оправдываться Торфи.
– А-а, ну раз нет аппетита, дело другое. Нам больше достанется, – сказал Один, отламывая здоровый кусок вяленого лосося. – Мунин, лети сюда, я знаю – у тебя аппетит всегда хороший.
Ворон, благодарно каркая, опустился перед Одином и, придерживая одной лапой, начал рвать лосось клювом. Глядя на прожорливую птицу, Торфи уже пожалел, что отказался от еды, и решил исправить положение.
– А, действительно, чего нам бояться. Идем в страну мертвых, а тут всего лишь старая пещера.
С этими словами, он попытался поделить кусок лосося, доставшийся ворону. Мунин решил не расставаться так просто со своей добычей и больно клюнул Торфи в руку.
– Тебе что, другой еды нету? – окончательно рассвирепел Один. – Оставь ворону его кусок и возьми другой, вон сумка в углу лежит. Или уже подняться лень?
Торфи тихонечко поднялся, взял сумку с сыром, и стараясь больше не попадаться на глаза Одину, пообедал. Весь остаток дня весельчак Торфи был тише воды и ниже травы.
К вечеру опять пошел снег, к великому удовольствию Одина. Воины быстро собрались, в полном молчании оседлали коней. Впереди был короткий отрезок пути – последний перед Хелем. Переход по равнине закончился, теперь всадники скакали по холмистой местности, тут и там на их пути появлялись валуны или обломки древних скал. Стало немного теплее и воздух был более сырым. На пути начали попадаться карликовые деревца, похожие на дубки.
Волки бежали где-то недалеко от людей, то появляясь, то исчезая между скалами, видимо, охотились на мелких животных, все чаще попадавшихся на пути. По всем признакам Утгард был уже близко. Значит – увеличилась опасность нежелательной встречи с великанами. Один выбирал путь в тени скал и камней, стараясь объезжать открытые участки, где всадников легко было заметить в свете луны.
На пути к Утгарду Один и его воины все-таки встретили несколько великанов, спешащих вернуться к ночи домой, но им повезло: никто не заметил маленькую группу, идущую в Хель.
Становилось все теплее, снег летел теперь большими хлопьями, навстречу воинам дул не по-зимнему теплый ветер.
– Мы уже у самого Утгарда, – сказал Один, – где-то здесь должен быть вход в Хель.
Воины остановились в тени широкой скалы из того же черного камня, что был в древнем друидском храме, и Один отправил двух воронов на разведку. Потом ас подозвал волков и приказал им держаться подальше от людей, но не терять их из виду. Если понадобится сражаться, Гери и Фреки должны быть рядом.
Вскоре прилетел Хугин и призывно каркнул.
– Едем, – приказал Один, – ворон будет показывать нам дорогу.
Хугин летел впереди, то и дело присаживаясь на какой-нибудь скале и поджидая всадников, с трудом протискивающихся в лабиринте между скал. Если бы их проводником не была птица, они никогда не нашли бы дороги в Хель в беспорядочном нагромождении камней.
Черных скал все прибавлялось, постепенно появилась тропинка, ведущая между ними. Воздух становился все холоднее, тропинка, петляя, стала шире и превратилась в дорогу из черных булыжников, чуть прикрытую снегом. Скалы по краям были все выше и выше, они все больше заслоняли небо над головой. Воины и не заметили, как оказались в глубоком ущелье, куда не доходил свет звезд. Стало абсолютно темно и очень холодно.
Один остановил воинов и снова превратил Гунгнир в пылающий факел.
– Добро пожаловать в ад! – с этими словами ас снова двинулся вперед, яркий свет его факела рассекал тьму ущелья, но все равно казался лишь искоркой в полном мраке дороги в Хель.
Они еще долго шли по бесконечному ущелью, пока за одним из поворотов не начало понемногу светлеть. Один приказал воинам остановиться и ждать его здесь, а сам отправился вперед к большой площади, освещенной призрачным сине-зеленым светом.
Оттар, Иллуги и Торфи остались в темном ущелье, позднее к ним присоединились волки, Хугин и Мунин остались снаружи на границе Хеля.
Гери и Фреки старались не отходить далеко от людей. Хоть они были необычными животными, чувствовалось, что они испытывают страх еще больший, чем люди. Это место было абсолютно чуждым любому живому существу, если оно не было богом. Волки, тихонько поскуливая, жались к ногам людей, и только строжайший приказ Одина соблюдать полную тишину в его отсутствие заставлял их оставаться на месте. Иначе оба волка уже давно с диким воем бежали бы назад по дороге к миру людей или великанов, или все равно кого – лишь бы оно было живым и с теплой кровью. Главное, подальше от этого неподвижного и совершенно холодного места, населенного призраками, тихо шепчущимися между собой, незримо присутствующими повсюду между древними скалами из оникса.
Один доехал до площади и остановился в самом центре круга, где призрачный свет был особенно ярким. Там он сошел с лошади, беспокойно втягивающей ноздрями воздух, и начал ждать. Ожидание бога было недолгим. Через несколько минут над ним повисла одна из искорок, носящихся в воздухе с огромной скоростью и тихим шелестом. Один обратился к ней:
– Это место называется Хель?
– Да, о живой человек, – ответила искорка голосом похожим на звон колокольчика.
– Я пришел к пророчице Груе, – сказал Один.
– Зачем тебе Груя, она уже многие годы спокойно спит, и никто из смертных не смеет ее беспокоить?
– Значит, пришло время побеспокоить ее, – сказал ас, – веди меня к ней или позови ее сюда.
– Раз тебе нужна Груя – зови ее сам, – ответила чья-то душа, обреченная вечно бродить по Хелю, и унеслась прочь.
– Хорошо! – сказал Один уже отсутствующему собеседнику.
Он взял посох и очертил им круг возле себя и своей лошади, потом встал в центре круга и затянул какую-то песнь. Ритм ее постоянно менялся. Один пел то быстро и очень высоким голосом, то медленно, на самых низких нотах, иногда в его интонации звучал вопрос, а иногда – приказ. Песнь была долгой, постепенно бог стал раскачиваться в такт.
Его действия завораживали. Воины, стоящие в скалах недалеко от площади, наблюдали за асом. Постепенно страх перед Хелем оставил их, и они тоже начали качаться в такт завораживающему ритму. Вдруг Один поднял кверху руки и замер, прекратив заклинание неожиданно и на самой высокой ноте.
На краю круга появилась вспышка ярко зеленого цвета. Она пыталась проникнуть за линию защитного круга в разных местах, но не могла – что-то все время отталкивало вспышку обратно. Это был один из обликов мертвой пророчицы Груи.
В конце концов, Груя поняла, что ей не добраться до наглеца, посмевшего нарушить ее покой в царстве мертвых. Она приняла другой облик и встала на границе круга, закутанная в саван с капюшоном, скрывавшем лицо пророчицы.
