Сьюзен изобразила удивление:
– Ой, я совсем забыла! А мое тело поймет, что эта пища заменяет обед?
Рука Тони вновь поползла вверх по ее бедру:
– Я серьезно намерен обучить твое тело понимать самые разные вещи.
Она запустила руки в его черные кудри.
– Учи же! А то я сгораю от нетерпения.
Шумные аплодисменты пробудили Сьюзен от воспоминаний. Тони уже закончил речь и теперь возвращался к их столику. А она не слышала ни словечка из того, что он говорил!
– Ты поняла, что это из-за тебя я сбился? – прошептал он, наклонившись к ней, как только ведущий снова заговорил.
– Из-за меня? – Сьюзен удивленно подняла на него глаза.
– А из-за кого же? – улыбнулся Тони. – Я взглянул на ваш столик, и ты улыбнулась мне такой дразнящей улыбкой, ну, понимаешь, такой, как ты улыбаешься в постели, когда…
– Тони! – зашипела Сьюзен и поспешно огляделась вокруг. К счастью, никто не мог расслышать его слов.
– А хочешь, уйдем? Эта твоя улыбка совсем отвлекла мои мысли от бейсбола, да и от всего остального. Поехали домой?
Как только народ, присутствовавший на банкете, задвигался, Тони взял у Сьюзен Скотта и прижал его к груди. Объяснение, что им нужно уходить из-за детей, выглядело вполне естественным. Да, конечно, объяснял он своим друзьям, можно было нанять няню на этот вечер, но ему хотелось, чтобы вся семья присутствовала в такой торжественный день, когда он официально объявил, что уходит из большого спорта.
Прошедший сезон был для него последним. И опять их команда одержала ряд побед. Тони гордился своими спортивными достижениями и полученными за них наградами, но он не скрывал, что только в его семье воплотились в жизнь самые честолюбивые его мечтания.
Когда Сьюзен вышла из ванной, он уже ждал ее в постели. Ей нравился дом в Атланте, совладельцами которого они были, но она чувствовала, что не будет скучать по нему, когда они его продадут. Дом на берегу моря вполне устраивал ее как постоянное место жительства. Она взглянула на Тони, растянувшегося на кровати. Одеяло было отброшено в сторону, и его мускулистое тело раскинулось во всем великолепии.
Сьюзен никогда не уставала любоваться им – этими сильными плечами, широкой грудью, литыми мускулами ног. Но больше всего ее восхищали веселые темные глаза, искрящиеся любовью.
– Ты меня ждешь? – Сьюзен сбросила халатик и устроилась рядом.
– Да. Я как раз думал об одной вещи, о которой мы мечтали, когда были еще детьми.
Когда они были еще детьми… Стив никогда не уставал слушать бесконечные рассказы о том, как его папа и мама встретились, как они вместе росли, и обо всех их детских проказах. Даже у Трейси было несколько любимых рассказов, которые Тони по ее просьбе постоянно повторял ей на сон грядущий.
– О какой это вещи ты думал? – Она шаловливо прикусила губами мочку его уха.
– Ой, как я могу думать о чем бы то ни было, когда ты вытворяешь такое? – Тони приподнялся на локте и посмотрел на нее с деланной яростью.
Сьюзен притянула к себе его голову и поцеловала его долгим, изматывающим поцелуем. Наконец она отпустила его и улыбнулась.
– Так что, мне еще раз повторить вопрос?
– Какой еще вопрос?
– О какой это вещи мы мечтали еще детьми?
– Ах вот ты о чем! – Его лукавая улыбка показала Сьюзен, что она просто попалась на крючок – он не забывал об этой мысли ни на минуту. – Помнишь, когда мы в первый раз решили, что поженимся, мы хотели иметь четверых детей?
Говоря это, он осторожно стаскивал со Сьюзен ночную рубашку, ловко отвлекая ее внимание.
– Тони, но это же было так давно!
– Знаю. Ты была совсем ребенком. А теперь ты уже пожилая матрона, – прошептал он.
– Что? – Сьюзен даже подскочила в кровати от возмущения.
– Только то, что я уверен: ты считаешь, иметь троих детей – это более чем достаточно для твоих нервов и теперь можно успокоиться и ждать внуков; так ведь?
– К твоему сведению, Тони, мне только тридцать три года. Такой возраст никак пожилым не назовешь. И рано еще дожидаться внуков.
– А тогда что ты скажешь, не завести ли нам еще одного ребенка, ну, скажем, месяцев через девять?
Сьюзен откинулась на подушку. Теперь она полностью оценила стратегию мужа. Приняв озабоченное выражение лица, она возразила:
– Но, Тони, давай посмотрим правде в глаза! Ты уже достиг пенсионного возраста. Боюсь, тебе в твоих преклонных годах будет не под силу завести еще одного ребенка.
Последовавшая за этим борьба, перемежавшаяся мужским хохотом и женским визгом, вскоре благополучно завершилась, опровергнув басни о пенсионерах-бейсболистах и престарелых матронах. И если планы Тони относительно прибавления семейства не претворились в жизнь, то не из-за недостатка
