отозвалась:
– Доброе утро, ваша светлость.
Он посмотрел ей в глаза и изумился, увидев в них какое-то особое сияние. Здесь было и озорство, и отблеск недавней страсти, и в то же время они выражали внутреннюю сдержанность. От всего этого его ноги становились будто ватными.
– Кхм-кхм…
«Ах да, вокруг же люди… Спасибо, Хейвуд». Дрейтон также прокашлялся и приступил к надлежащей церемонии:
– Позвольте представить вам достопочтенного[3] Сирила Хейвуда. «Достопочтенный», как вы понимаете, всего лишь условный титул, и данное слово никоим образом не определяет качеств его натуры. – Поймав недовольный взгляд приятеля, он улыбнулся и закончил: – А это леди Кэролайн Тернбридж и ее младшая сестра леди Фиона Тернбридж.
– Очарован вами, милые дамы, – с глубоким поклоном проворковал Хейвуд. Из вежливости скользнув взглядом по Фионе, он снова уставился на Кэролайн, после чего без всякой на то необходимости добавил: – Очарован окончательно и бесповоротно.
Кэролайн слегка приподняла брови:
– Нам тоже очень приятно с вами познакомиться, мистер Хейвуд.
Дрейтон облегченно вздохнул, довольный тем, что достаточно сносно исполнил предписания этикета. А Хейвуд тем временем выдвинул стул и предложил:
– Пожалуйста, леди Кэролайн, садитесь. Какой кофе вы предпочитаете: со сливками, с сахаром?
Дрейтон мысленно чертыхнулся: подобную галантность он должен был проявить сам! Атак Кэролайн вынуждена принять услугу Хейвуда.
– Только со сливками, пожалуйста, – ответила она и, придерживая юбки, опустилась на стул, проявляя благосклонность к этому белобрысому пройдохе. Фиона самостоятельно уселась рядом с ней.
Как только Хейвуд отошел, чтобы принести кофе, Дрейтон пояснил:
– Это мой армейский друг, мы с ним служили в одном полку. Он намерен ехать е нами и стать приживалом.
– Теперь все ясно. – проговорила Симона, глядя Хейвуду вслед. – Ну наверное, лучше уж быть хлыщом, чем педантом и ханжой.
Дрейтон усмехнулся, пораженный и позабавленный проницательностью своей подопечной. После чего подозвал проходящего мимо официанта и распорядился насчет завтрака для дам.
– Сию минуту, ваша светлость, – кивнул тот.
– Может: желаете по чашке горячего шоколада? – поинтересовался Дрейтону Фионы и Симоны.
– Никогда не пробовала, – отозвалась Симона. – Он вкусный?
– Ты пока присаживайся, а я принесу. – Он поднялся и, воспользовавшись тем, что внимание его наблюдательной подопечной отвлечено, посмотрел на Кэролайн. Его встретил пристальный и – смеет ли он надеяться? – полный обожания взгляд.
– Кэролайн, нам нужно серьезно поговорить, – как можно тише произнес он.
– В данный момент это невозможно.
– Ну тогда в замке Райленд?
Она согласно кивнула и тотчас же повернулась, к Фионе, чтобы убрать со лба девочки прядку белокурых волос. Дрейтон невольно вспомнил, как еще недавно эти изящные пальцы ласкали его самого, и, опасаясь привлечь к ним обоим излишнее внимание, поспешил отойти от стола.
– Значит, условный титул? – проворчал Хейвуд, когда он приблизился к буфетной стойке. – Не было никакой необходимости это уточнять.
– Да, наверное, ты прав.
– Ты ведь знаешь, в один прекрасный день я могу получить настоящий титул.
– Ну вот это уж вряд ли, – возразил Дрейтон. – Но даже если такое и случится. – продолжил он, решив воспользоваться моментом и в корне пресечь возможные поползновения приятеля, – я все равно хочу тебя предупредить: если ты только попробуешь посягнуть на Кэролайн, я прибью тебя, несмотря на нашу дружбу.
– Н-да… Ты всегда слишком серьезно относился к своим обязанностям.
– Хейвуд, я не шучу, – заверил Дрейтон. – В общем, если ты способен держаться от нее на должном расстоянии, тогда можешь поехать с нами. Если же нет – то проживешь гораздо дольше, став приживалом у кого-то другого.
– Похоже, она сразила тебя наповал.
– Я просто выполняю возложенные на меня обязанности! – огрызнулся Дрейтон и стал наполнять чашки дымящимся шоколадом.
– Ладно, не переживай, – засмеялся Хейвуд. – Я ни на шаг не приближусь к твоей драгоценной фарфоровой кукле. Так же, как и к двум другим.
– Нет уж, тебе придется обучить Симону верховой езде, – возразил Дрейтон, направляясь с двумя полными чашками на блюдцах к столику. – Ведь в седле ты держишься лучше всех из тех, кого я знаю.
– А ты не боишься, что я ее скомпрометирую?
