переменилось. Каждый раз, входя в дом с улицы, он делал глубокий вдох, пытаясь по составу воздуха догадаться, какие еще чудеса сотворила Кэролайн за время его отсутствия. В один день это могли быть ароматы лимона и растопленного пчелиного воска, в другой – запах от полированного металла. Но в любом случае его всегда встречало ощущение чистого воздуха и яркого света, а также того, что его мир еще никогда не был так близок к совершенству, как в последние дни.
Хотя следует, конечно, признать, что порой его раздражала чрезмерная увлеченность Кэролайн хозяйственными работами. Но в такие моменты он напоминал себе, что рано или поздно наступит тот день, когда все будет закончено, и тогда по вечерам они будут пораньше удаляться в свои опочивальни, чтобы снова встретиться у него, а по утрам подолгу, лежать в постели, наслаждаясь каждой минутой совместно проведенного времени. Тогда уж он сможет…
– Будут ли еще какие-нибудь пожелания, ваша светлость?
Отвлекшись от своих фантазий, Дрейтон вспомнил, где он находится.
– Нет, Уинфилд, пока все. Благодарю вас.
Поклонившись, дворецкий покинул гостиную, оставив Црсго наедине с улыбающимся Хейвудом.
– Чему ты так радуешься? – поинтересовался Дрейтон у приятеля, не испытывая, впрочем, особого желания это узнать.
– Возможности отправиться в Лондон, – отозвался тот. – Где я смогу увидеться с Джейн. – Он немного помолчал, а затем спросил: – Скажи, Дрей, что ты вообще думаешь о наших с ней дальнейших отношениях?
Дрейтон снова отхлебнул виски, пытаясь сообразить, как бы ему ответить, не обидев друга. Спасение пришло в образе Обри и его матери, которые как раз в этот момент появились в холле и направлялись к гостиной.
С извиняющейся улыбкой глянув на Хейвуда, Дрейтон выпрямился и отставил бокал в сторону.
– Леди Обри, – учтиво кивнул он, как только мать и сын вошли в гостиную. От него не укрылся быстрый и явно критический взгляд, которым гостья окинула помещение.
– Ваша светлость, – отозвалась та, величественно двинув вниз подбородком. Затем взглянула на Хейвуда, и ее брови взметнулись вверх, а на лице, как показалось Дрейтону, отразилось некоторое презрение. – Мистер Хейвуд, если не ошибаюсь?
Да, она определенно испытывала к нему презрение. Впрочем, Хейвуда это, похоже, ничуть не беспокоило.
Улыбнувшись, он изящно поклонился и проговорил:
– Я весьма польщен, леди Обри, что вы до сих пор помните мое имя. Ведь с момента нашей последней встречи прошел целый месяц.
Обри немного побледнел, а его мать поджала губы. Казалось, своим взглядом она пытается пробуравить в Хейвуде дырку. Дрейтон поспешил заполнить возникшую паузу и, шагнув вперед, указал на одно из кресел с недавно замененной обивкой.
– Пожалуйста, леди Обри, присаживайтесь и устраивайтесь поудобнее, – произнес он со всей любезностью, на какую только был способен.
– А где леди Кэролайн? – спросила та, между тем как сын взял ее под локоток и повел к предложенному креслу.
Это было похоже на то, как маленькое лоцманское суденышко проводит большой военный корабль к месту якорной стоянки.
– Она отлучилась, чтобы переговорить с миссис Гладдер, нашей экономкой, – сдержав улыбку, ответил Дрейтон. – По поводу подготовки замка Райленд к приему ожидаемых гостей.
– Да, я вижу, что здесь еще многое нужно сделать, – промолвила леди Обри, разглядывая новые гардины. – Должна сказать, что синий цвет сейчас совсем не в моде.
Она что, предлагает сорвать эти гардины и заменить их другими? После всех стараний Кэролайн и ее помощниц? Ну уж нет, только через его труп!
– А мне нравится синий цвет, – возразил Дрейтон. – Даже очень.
– Сейчас актуально то, что называется маджента.
– Маджента? – переспросил он. Они что, по-прежнему обсуждают цвет гардин? Слово «маджента» скорее было похоже на название какого-нибудь экзотического напитка, который могли бы подать на приеме у испанского посланника.
– Это густой и насыщенный оттенок розового, – пояснила леди Обри.
– Розовые гардины? – Дрейтон закашлялся и помотал головой: – Ну нет, только не в моем доме. По крайней мере, там, где я могу их увидеть. Нет, если леди Кэролайн захочется отдать должное модным изыскам в какой-нибудь из гостевых комнат, я, конечно, не буду возражать, но только не по всему дому.
– Мы должны просто мириться с тем, что из года в год предлагает нам мода, – с покровительственно- снисходительной интонацией промолвила леди Обри. – И надеяться на то, что очередная тенденция придется нам по вкусу.
Ну если она думает, что может нагрянуть в его имение и запросто диктовать тут свои условия…
– Мне по вкусу как раз синий цвет, поэтому таковыми гардины и останутся.
Несколько секунд леди Обри хранила молчание, видимо, испытывая желание сделать язвительное замечание, после чего вновь величаво двинула вниз подбородком и сказала:
– Разумеется, ваша светлость. Ведь это ваш дом.
Ну слава Богу, она наконец-то об этом вспомнила.
