платить деньги, когда вы сами даете представления? Я непременно сообщу мужу о ваших театральных талантах.
Прежде чем Тимоти, пытаясь оправдаться, смог выдавить из себя какие-то нечленораздельные звуки, она со стуком захлопнула окошко кареты и отбыла – величественная, с гордо выпрямленной спиной. Казалось, даже перья на ее шляпе покачиваются укоризненно.
– О боже! – удрученно воскликнул Тимоти. – Ну и попал я в переделку! Если эта история станет известна отцу или хотя бы брату…
Его приятель весело заметил:
– Думаю, в свое время ты получал немало нагоняев, раз так убиваешься из-за дурацкого замечания.
– Зря ты ехидничаешь, – тоскливо произнес Тимоти. – Ты не представляешь, насколько серьезными могут оказаться последствия.
– Да ладно тебе, Бренкомб, – пошутил второй. – Мир не рухнет от того, что ты сделал карикатуру на этого скрягу.
– Вы не понимаете, – повторил Тимоти, поникнув головой.
Кэролайн, о которой он, видимо, совершенно забыл, встала перед ним, и он покраснел до ушей.
С деланой беспечностью девушка сказала:
– Бедняжка, тебя мучает совесть за то, что ты забыл о моем присутствии. Но я прощаю тебя. Думаю, тебе пора попрощаться с этими джентльменами, давай продолжим нашу прогулку и не будем забывать правил хорошего тона.
Он надел шляпу и тут же развернул лошадь, почувствовав в ее шутливом тоне строгие нотки. Молодые люди нестройно пробормотали извинения и дружно направились в другую сторону.
– Теперь я понимаю, почему тебе нравится бывать в Лондоне, – заметила Кэролайн. – У тебя здесь много… своеобразных знакомых!
Тимоти с энтузиазмом воскликнул:
– Да, очень! Самые лучшие часы моей жизни я провел… – Поняв допущенную ошибку, он поспешно поправился: – То есть я хотел сказать, что когда я был один…
Она внимательно взглянула в его лицо. Впервые ей пришло в голову, что она недостаточно знает Тимоти. Все эти годы она верила, что у него нет никаких секретов от нее. Он всегда с готовностью отвечал на все ее вопросы и с удовольствием делился впечатлениями о том, что видел, когда бывал где-то один. Но не ошибалась ли она? Может быть, какая-то сторона его жизни закрыта для нее? Ведь мужчины бывают очень скрытными. Да, этого можно было ожидать. Ее отец, Майлс… Она припомнила его слова: «Естественно, у меня есть свои развлечения, свои сердечные дела…» В тот момент она едва осознала их смысл, таким уверенным и небрежным тоном он их произнес. Но сейчас… Кэролайн тяжело вздохнула, почувствовав, как больно сжалось сердце.
Они уже выезжали из парка, когда заметили Майлса, едущего впереди. Подстегнув лошадей, они догнали его. Майлс просто просиял от радости.
– Лучшего общества для того, чтобы развеять мое уныние, и желать нельзя, – приветствовал он их. – Не согласитесь ли выпить со мной по рюмочке?
Тимоти мрачно нахмурился:
– Кэролайн наверняка очень рада встрече с вами, сэр. Сегодня я оказался не самым лучшим компаньоном для прогулки.
Майлс весело улыбнулся:
– Вам следовало пойти вчера с нами в театр, мистер Бренкомб. Тогда вы вряд ли совершили бы такой неблагоразумный поступок.
Тимоти быстро вскинул голову:
– Вы слышали… Уже?
Майлс озадаченно ответил:
– Я ничего не слышал. Только предположил, что вчера вы позволили себе выпить лишнего. – Он обернулся к Кэролайн: – Это наша мужская слабость, которая достойна сожаления. Но женщины – добрейшие в мире создания, они многое могут нам простить.
Она резко ответила:
– Без сомнения, у вас большой опыт?
Он удивленно взглянул на нее:
– С тех пор как умерла моя мать, рядом со мной не было никого, кого бы интересовало, сколько бутылок я выпил. Хотя, по правде, я редко бывают в плачевном состоянии. Мои грехи несколько иного рода, и их не так легко забыть.
Она не поняла, что он имел в виду, но не решилась спросить. Словно проникая в ее мысли, он продолжил:
– Я возвращаюсь от мистера Бенджамена Франклина, получив дружеское предупреждение, чтобы был осторожнее, доверяясь бумаге. – Он пожал плечами. – Мистер Франклин одобряет мое решение вернуться домой раньше, чем я намеревался. Он и сам находит все свои попытки примирения тщетными. Если Такой уважаемый человек, к тому же питающий расположение к Англии, вынужден терпеть подобные нападки и до такой степени может быть представлен в ложном свете…
– А разве лорд Чэтхем его не защищает? – спросил Тимоти.
– Защищает, к своей чести. Но глас вопиющего в пустыне не может достичь слуха вашего британского
