нее на уме. Нет, она не должна повторять то, что слышала от отца и его друзей, уверявших, что счастливым для Шотландии станет тот день, когда Яков III будет свергнут, а трон займет его старший сын.
Все в Стобхолле говорили об этом. Маргарита обсуждала смену короля с сестрами, особенно младшими – Анабеллой, Юфимией и Сибиллой. И не случайно их отец привез молодого наследника трона в Стобхолл, чтобы юноша оказался в руках врагов своего отца, когда настанет время.
– Я ненавижу смерть, – прошептал Яков. – А моему отцу придется умереть, прежде чем я стану королем.
Всего год назад умерла его мать, и принц до сих пор ощущал пустоту в душе. Это изменило ход его жизни, и юноша все еще иногда просыпался по ночам, оплакивая утрату доброй и терпеливой матери.
И сейчас, когда ее не стало, враги отца решили сделать Якова своим главным козырем. Принцу следовало бы отказаться, он отлично это знал. Но лорд Драммонд привез наследника трона в Стобхолл, а здесь он нашел Маргариту.
Девушку беспокоило, что разговор принял такой оборот, – она не хотела, чтобы Яков впал в меланхолию.
– Давайте разуемся, – предложила она, – и помочим ноги в воде.
Маргарита вскрикнула с притворным испугом, когда холодная вода окатила ее щиколотки, потом приподняла юбки выше колен, едва Яков кинулся в реку следом, и сделала вид, будто пытается убежать от него.
Принц мигом поймал беглянку, на что она и рассчитывала.
– О, Яков IV, – воскликнула девушка, – какой вы храбрец!
– Значит, таково ваше мнение, королева Маргарита?
Они обнялись, а холодная вода плескалась вокруг лодыжек, и обоих потрясла необычность ощущений. Им было по пятнадцать лет, а у людей, живших в начале шестнадцатого века в Шотландии, сексуальность неизбежно просыпалась очень рано. И Маргарита, и Яков вели гораздо более затворническую жизнь, чем большинство их сверстников, и в эту минуту обоих снедало нетерпение оттого, что они настолько невинны. Впрочем, это еще крепче связывало влюбленных, ведь им предстояло вести друг друга, дабы вместе все изведать и исследовать.
Яков вытащил Маргариту из воды, и они рядом легли на берегу.
– Это самый счастливый день в моей жизни, – выдохнул будущий Яков IV Шотландский.
Но и лежа там, на берегу, они услышали звуки голосов, настойчиво зовущих принца.
– Не обращай внимания, – прошептал Яков. – Покричат и уйдут.
Но голоса приближались, и Маргарита высвободилась из объятий юноши, вскочила, приглаживая волосы и расправляя помятое платье.
Он тоже поднялся и встал рядом. Так посыльный из Стобхолла и нашел их.
– Я умоляю ваше высочество без промедления вернуться в замок, – сказал гонец Якову, и принц уловил возбуждение в голосе обращавшегося к нему человека.
Близились важные события, но он не мог угадать, насколько. Зато, возвращаясь вместе с Маргаритой в замок, юноша чувствовал, что идиллия на берегу Тэя не просто ненадолго прервана, – возможно, счастье утрачено навеки.
Он терзался раскаянием даже сейчас, бросая взгляд на прошлое сквозь годы. «Что я должен был сделать? – спрашивал он себя далеко не в первый раз. – Следовало ли мне отказаться?»
Но отец Маргариты вместе с другими указывал принцу на его долг, и сама Маргарита стояла рядом, следя за ним сияющими глазами, открыто говоря этим взглядом, что Яков больше не мальчик.
Мятежники убедили его выполнить долг наследника трона, и среди них были многие из самых могущественных лордов Шотландии: Ангус, Аргайл, Хьюмы и Хэпберны. И принц уступил. Сколько раз он повторял себе: «Я был всего-навсего пятнадцатилетним мальчишкой». И тем не менее Яков никогда не мог забыть, как позволил себе выехать вместе с заговорщиками, а красные и золотые знамена предков развевались над его головой.
Лишь па одном он настоял и потом неустанно благодарил за это Господа. «Никто не должен причинить вреда моему отцу, – заявил он. – Если дело обернется в нашу пользу, пусть отца приведут ко мне».
Союзники успокаивали принца ласковыми речами, уверяя, что он их вождь и его слово – закон.
Итак, он отправился верхом в Сочиберн, расположенный всего в нескольких милях от того самого Баннокберна, где около двух сотен лет назад Брюс победил короля Англии Эдуарда II, вернув Шотландии независимость.
Весь ужас битвы при Сочиберне остался с Яковом навсегда. Где-то там, в противоборствующей армии, был его отец, человек, всегда прятавшийся от сына, поскольку верил, что однажды тот погубит его. Неужели старое пророчество было правдивым? Якову хотелось крикнуть: «Но будь ты мне настоящим отцом, позволь ты любви, а не страху управлять отношениями между нами, мы бы не оказались здесь в этот день битвы при Сочиберне, сражаясь друг против друга!»
Принц слышал, что его отец послал гонца в Эдинбургский замок с повелением доставить меч, что был с Робертом Брюсом в Баннокберне, сказав при этом: «Как он послужил тогда Брюсу, пусть послужит и мне».
И король ринулся в бой па самом быстром в Шотландии коне, с мечом Брюса.
Яков думал тогда, что Сочиберн будет преследовать его всю жизнь; и действительно, в его сны поныне врывались звуки труб и звон копий. Принца не пустили в самую гущу сражения, да у юноши и духа не хватило бы на это, – но он сидел на лошади с испугом, как некогда в замке Стирлинг, наблюдая за дворянином, несущим кого-то, кто мог оказаться его отцом.
А когда к Якову подошли и сказали, что враг истреблен и победа принадлежит ему, на глазах у принца выступили детские слезы, и ему захотелось крикнуть: «Как я могу радоваться, если моя победа – это
