Каждый раз, бывая с Яковом, она думала о брате Генрихе – тот все больше беспокоился, что у него нет сыновей, кроме одного незаконнорожденного. Бедный Генрих! Когда она думала о своих невзгодах, было так отрадно пожалеть еще более несчастного брата!
Маргарита вновь и вновь твердила сыну о своем недоверии к Олбани.
– Ну, дитя мое, – говорила она, – это совершенно неправильно, что вы, повелитель этого королевства, должны подчиняться своим подданным!
Яков внимательно слушал. Он устал от ограничений и стал понимать, что, если ты король, нельзя уступать чужой воле. Он жаждал получить то, что считал своим по праву. Подобная жизнь не для короля, вот и мать уверяла его в этом!
– Но будьте уверены, – заявляла Маргарита, – мы недолго станем терпеть такое положение!
Королева постоянно ощущала поблизости присутствие главного нарезчика короля и полагала, что Гарри Стюарт воспринимает ее особым образом. Поднимая глаза, она часто замечала, что молодой дворянин не сводит с нее взгляда, в котором смелость мешалась с почтительностью.
Маргарита стала ловить его взгляд, как это делал он, и чувствовала, что сердце начинает биться быстрее, когда этот Стюарт рядом. Иногда за едой их руки соприкасались, и королева могла бы поклясться, что это действовало на молодого человека так же сильно, как и на нее.
Однажды Маргарита сидела у короля, и Гарри Стюарт был среди придворных. Он оказался совсем рядом, и королева велела юноше сесть около нее.
Он исполнил приказание с большим проворством, причем сел гораздо ближе, чем следовало. Но Маргариту всегда привлекала его смелость.
– Ваше величество, я знаю, как вы беспокоитесь о короле, о том, что его содержат, как узника, – пробормотал Гарри. – Я хочу сказать, что если бы я мог быть чем-то полезным своему повелителю и вашему величеству, то охотно отдал бы свою жизнь.
– Благодарю вас, – тихо ответила она.
– Ваше величество, мне хотелось бы доложить вам кое о чем, но здесь…
– Вы просите дозволения увидеться со мной наедине?
– Если бы ваше величество оказало мне такую честь…
– Приходите в мои покои, когда я попрощаюсь с королем. Я устрою так, чтобы вы могли поговорить со мной без свидетелей.
Она не могла точно определить, как Гарри Стюарт воспринял подобную милость. Он выглядел так, будто ему это снится, – слегка испуган и в то же время очарован.
Королева ощущала нетерпение молодого человека и едва могла дождаться минуты, когда они останутся вдвоем. Маргарите пришло в голову, что Гарри влюблен в нее, и она решила обойтись с ним очень милостиво. Но все равно с нетерпением ожидала услышать, что он хочет рассказать.
Гарри Стюарт опустился перед ней на колени и, взяв обе ее руки, поцеловал.
– Ну, – бросила королева, – что это за великая тайна, которую вы хотите мне поведать?
Он поднялся без разрешения и, все еще удерживая ее руки в своих, оказался совсем близко. Она видела длинные темные ресницы, блестящие глаза и теплый румянец на щеках. Он был поразительно красив, да еще так молод и настойчив…
– Я не осмеливаюсь сказать это теперь, в присутствии вашего величества, хотя наедине с собой повторял тысячи раз.
– Лучше уж говорите, – отозвалась Маргарита. – Мне будет неприятно, что я дала аудиенцию, не имевшую никакого смысла.
– Ваше величество, боюсь, вы сочтете меня излишне смелым, но с тех пор, как вы приехали в Стирлинг к королю, я не могу ни есть, ни спать, думая о вас…
– Вы так молоды… – начала она.
– Ваше величество тоже молоды. И даже будь вы действительно немного старше, это нисколько не изменило бы мои чувства. В моих глазах у вас нет возраста… Вы королева, а я всего лишь второй сын лэрда, и не из самых знатных. Но, несмотря на все это, я мужчина, а вы, ваше величество, женщина, и сегодня вечером мы могли бы поговорить не как королева и подданный.
Казалось, чувства совсем захватили его. Гарри прикрыл глаза рукой и отвернулся. Королева представила, что сейчас он, спотыкаясь, выбежит из комнаты, и протянула руку, пытаясь удержать его.
Едва ощутив прикосновение, молодой Стюарт повернулся, подхватил ее на руки, так как был достаточно силен: Маргарита оценила его мужественность, и ее темпераментная натура потребовала ответить страстью на его страсть.
Теперь, когда руки Гарри обнимали королеву, а губы прижимались к ее шее, она больше не могла притворяться, что не хочет его, ибо все признаки страсти были для него столь же очевидны, как и для нее.
– Это… безумие, – запинаясь, прошептала Маргарита.
– Но какое прекрасное безумие! – воскликнул он. – Я охотно пошел бы на эшафот сразу после ночи такого безумия!
Маргарита пыталась напомнить себе, что она королева, что ее снова увлекают чувства, но не знала и не помнила ничего, кроме того, чего так страстно жаждало ее тело.
– Где мы могли бы остаться наедине? – прошептал он.
– Здесь, – ответила она. – Я приказала меня не беспокоить.
– Ваше величество… любовь моя…
