пришла. Не знаешь, где автомобиль напрокат взять можно?
– Знаю, сам машину брал. Но сейчас все уже закрыто. Завтра с утра съездите с Пашей в центр, там на главной площади целая куча контор.
– Как жаль... А мы сегодня хотели в город съездить.
Вадим опустил в ее ладонь ключи и пояснил:
– Белый «Рено» прямо у входа. И если Свету увидишь, скажи, чтобы возвращалась, хорошо?
Лика кивнула и закрыла за собой дверь.
Паша, как и договаривались, уже ждал ее в холле отеля.
Демонстративно позвенев ключами, Лика махнула ему рукой.
– Мы там ничего не увидим. Нас определенно завалит камнями. И вообще, горе мое, ты так легкомысленна, – проводил воспитательную работу бойфренд, пока Лика, открыв «Рено», шарила в багажнике.
– Йес! – удовлетворенно воскликнула она, обнаружив среди инструментов фонарик. – Садись за руль, я дорогу не помню.
Через час в белом свете двух прожекторов включенных фар и узкой желтой полоски фонаря они уже поднимались вверх по крутой тропинке.
Приблизившись к тому месту, откуда на Ирочку обрушился кусок скалы, Лика, закусив губу, принялась толкать соседний камень. Он поддался только через две минуты и с грохотом покатился вниз.
– И что это доказывает? – скептически поинтересовался Паша.
– Массу моментов. Во-первых, это могла сделать женщина. То есть Галина, которую ты сам заметил в этом проеме. Во-вторых, для того чтобы спихнуть камень, надо как следует поднапрячься. Сам он не свалится, это совершенно точно. Ты ведь тоже толкал камни. Падали они от легких прикосновений?
– Не падали, мисс Марпл. Вы уже осмотрели место происшествия? Платочка с монограммой не нашли? Поехали спать!
«Пусть издевается как угодно, – подумала Лика, устраиваясь поудобнее на белом сиденье автомобиля. – Главное – чтобы морали не читал...»
Ирочка поставила на тумбочку пустую тарелку. Тимофей Афанасьевич сорвался с кресла, перенес ее на столик и заботливо спросил:
– Еще салата? Или хотите пирожных? А может, чаю?
– Мне кажется, я больше не в состоянии съесть ни кусочка. – Ирочка улыбнулась, и щеку под повязкой дернуло от боли.
– Болит? – догадался профессор и в сотый, наверное, раз за вечер уточнил: – А ручка ваша как?
Скованная гипсом рука не болела совершенно. Хотя время действия уколов, сделанных французским врачом – и там, в пустыне, и чуть позже в больнице, – уже должно было закончиться. Боли Ирочка не чувствовала, даже когда врач составлял поврежденные кости. Но как же она испугалась, когда, подняв глаза после пронзительного крика, увидела падающий камень...
– Вы уверены, что не хотите кушать? – не унимался профессор. – Вам надо набираться сил. Ведь через два дня мы поедем в Луксор, и там нам предстоит осмотреть много чудесных памятников – Храм Хатшепсут и Карнакский храм, Долину царей, колоссы Мемнона.
– Я не голодна, – повторила Ирочка. – И благодаря вашей заботе отлично себя чувствую. Спасибо за хлопоты с ужином.
– Да сколько тех хлопот. – Тимофей Афанасьевич поставил свой бокал на столик, выкатил его за дверь номера и сразу же вернулся. – Я до сих пор не могу себе простить, что так непозволительно рассердился.
– Профессор, вы ревновали?
Он горестно развел руками:
– Увы, да! Этот мужчина рядом с вами, он был так молод, и вы охотно с ним общались. Наверное, у парня нет тех проблем, которые есть у меня. Я решил вам не мешать, насладиться закатом солнца, и вот... Вы бы не расшиблись, будь я рядом!
– Пустяки. Гипс через месяц снимут, и все будет в порядке, – заверила Ирочка и задала тот вопрос, который ее мучил с тех пор, как она пришла в себя после обморока. – Тимофей Афанасьевич, а вы успели добраться до плато, которое располагалось у той самой скалы, откуда откололся камень?
– Успел. Оттуда открывался чудный вид. Жаль только, что шумели французы. А японцы постоянно просили посторониться, так как я все время попадал в объективы их кинокамер.
– Скажите, а рядом с тем самым камнем... вы видели кого-нибудь из русских?
Тимофей Афанасьевич наморщил лоб. Конечно, то тут, то там сновали туристы, но вот чтобы конкретно кого-то запомнить... Нет, решительно никого.
Потом его озарило:
– А почему вас это интересует? Ирочка! Побойтесь бога! Вы что, считаете, это я столкнул на вас камень?
– Нет, конечно, нет! Он откололся случайно.
– Ирочка, вы... вы слишком хорошего мнения о моем темпераменте... Да, я помню – сначала вы говорили о том, что я решил засунуть парочку скорпионов под простыню приударившего за вами Виктора Попова. А теперь ваши предположения и вовсе перешли все границы приличия! Спокойной ночи, голубушка!
Тимофей Афанасьевич обиженно поджал губы, встал с кресла и направился к выходу.
Приподнявшись на подушке, Ирочка закричала:
– Постойте! Вернитесь, пожалуйста! Я ничего такого не думала. Разумеется, камень откололся случайно. Простите, если обидела вас!
Профессор вернулся, присел на краешек кровати.
– Голубушка, успокойтесь, – мягко сказал он. – Это я, пожалуй, веду себя непозволительно резко. Вы устали, переволновались. Успокойтесь. Отдыхайте. Набирайтесь сил. Смотрите, какой забавный иероглиф нарисовал вам санитар на гипсе. Этот треугольник обозначает холм и букву «К», лев – «Л», перо – букву «Е», вот эта петелька...
– Вешаться, что ли?
– Нет, Ирочка, так египтяне обозначали «огонь» и букву «О», квадратик – комнату и букву «П»...
– Клеопатра?
– Вы не только красавица, Ирочка, вы еще и умница. На вашей ручке нарисован картуш самой Клеопатры! Отдыхайте. Если не возражаете, прогуляемся завтра утром? – поинтересовался Тимофей Афанасьевич, поднимаясь с постели. Немного поколебавшись, он осторожно коснулся губами Ириной щеки и покраснел. – Отдыхайте, набирайтесь сил. И спокойной вам ночи, голубушка.
Дождавшись, пока за профессором закроется дверь, Ирочка поднялась с постели и вышла на балкон. Распластавшаяся над морем черничная ночь ее окончательно успокоила.
– Никто ни о чем не догадывается, – прошептала она, опускаясь на плетеный стул. – Не догадывается и не подозревает. Я обязательно найду способ украсть ожерелье Атона из номера Вадима и Светы!
...Чужая обувь в прихожей. Черная кожаная куртка на вешалке – сразу видно – дорогая, у отца такой нет.
Открыв дверь своим ключом, Ирочка осторожно положила на тумбочку в коридоре сверток с лекарствами. Сняла пальто, разулась. Надо пойти поздороваться с гостем. Интересно, кто бы это мог быть?
Она сделала лишь один шаг и замерла как вкопанная.
– Блеск золота оставлял Саада равнодушным. Это было ничто в сравнении с огромной исторической ценностью находившихся в гробнице предметов. Но то ожерелье свело его с ума. С золотых цепей усыпанный драгоценными камнями Атон протягивал лучистые руки. Саад еще не прикасался к нему, лежавшему среди других украшений, но уже точно знал, что в блокноте не появится очередная пометка...
Отец всегда разговаривал громко. Ирочка на цыпочках прошла в соседнюю комнату (а что такое стены хрущевки – картон) и вся обратилась в слух. Лежавший перед ней листок покрыли наспех сделанные пометки.
