узнавать, откуда эти люди взялись, Игорь Петрович пресловутый.
Зазвонил телефон. Надежда, по договоренности с Алкой, взяла параллельную трубку.
— Здравствуйте, Аллочка, дорогая, это Илья Семенович. А муж ваш дома?
— Да нет, Илья Семенович, он.., он в командировке, — Алка соврала, повинуясь Надеждиному знаку.
— Не в Эстонии?
— Д-да, кажется.
— Значит, удалось ему пробить командировку в Эстонию?
Поскольку Алка молчала, Илья Семенович продолжал:
— Вы уж меня, Аллочка, извините, но я напоминаю, что вы обещали вещи забрать, что от Метты остались. Я, видите ли, переезжаю.
— Куда же вы, Илья Семенович?
— К дочке, в ее трехкомнатную, а сюда — Юлька, внучка, переедет. Она замуж на той неделе выходит. Так что торопят меня, да тут еще история такая…
Алка встревожилась:
— Что случилось, Илья Семеныч? Вы здоровы?
— Да, все в порядке, вот придете — расскажу, по телефону уж не буду. Когда вы сможете?
— Да хоть завтра днем, с утра на работу забегу, а потом к вам часа в два.
С подругой мы зайдем, можно?
— Милости прошу, буду ждать!
Алка повесила трубку и, отвечая на молчаливый вопрос Надежды, сказала:
— Это свекрови муж, Илья Семенович. Видишь, дочка его к себе забирает.
Тоскует старик сильно, болеет, наверное.
Надо там барахло забирать, завтра пойдем.
Надежда только вздохнула — опять ей домой не попасть! Сели ужинать и обнаружили, что в холодильнике мало продуктов.
— Алка, это не дело. Надо готовить, а то заболеем, если так будем перебиваться.
Алка оглядела свою мощную фигуру.
— Может, я похудею от переживаний?
— Вряд ли, на бутербродах-то. Звони скорей Стрельниковой, а то поздно, людей неудобно беспокоить.
— А как звонить-то? Ежедневник пропал!
Алка вспомнила про сегодняшний поход на дачу и снова рассвирепела:
— Чтоб она сгорела, эта дача! Сволочи, врут нагло в глаза и не краснеют!
Она подошла к телефону и стала по памяти набирать номер своей приятельницы по школе. Та номера Стрельниковой не знала, долго искали человека, который знает, наконец нашли, но там никто не отвечал.
— Может, люди в отпуск уехали? Последний раз наберу.
Но телефон зазвонил сам.
— Попросите Петра Николаевича. — Голос солидный, твердый.
— Его нет, а кто его спрашивает?
— Это с работы говорят. Он что, заболел?
— С работы? — Алка решила перейти в наступление. — В такое время — с работы? Вы на часы-то глядели? У вас там что — ночная смена?
— Так где же все-таки Петр Николаевич находится? Он сегодня на работу не вышел, мы беспокоимся.
— Не знаю я, где он находится. Нет его дома с субботы.
— Он что, пропал? Или уехал куда-то? За ним такого никогда не водилось?
— Вам лучше знать и оставьте меня в покое! — Алка бросила трубку.
— Алка, ну что ты сделала, надо было с человеком поговорить нормально, все выяснить. Вот видишь, раз он на работе не предупредил, значит, точно про его уход от тебя — это все вранье, надо в милицию обращаться.
Но Алка, что называется, уперлась рогом.
— Сказала, не пойду в милицию, значит, не пойду!
Закончив эти бесполезные препирательства, Надежда легла спать. Кошку в тот вечер так и не нашли.
Машина с тонированными стеклами притормозила на Выборгском шоссе возле указателя «Поселок Рейволово». Водитель, им оказалась женщина, вышла, огляделась, потом опять села в машину и проехала еще немного вперед. Почти сразу за указателем начинался знаменитый малинник, который идет почти вдоль всего Выборгского шоссе, прерываясь только возле поселков и деревень. Женщина свернула с шоссе, кювета не было. Она поставила машину так, чтобы с шоссе ее прикрывал малинник, а со стороны поселка — сосновый лесок. Из машины вышли трое. Двое неприметно одетых парней достали из багажника канистры с бензином, женщина шла налегке.
Пока срезали путь через лес, женщина шепотом давала последние наставления:
— Дверь со стороны веранды открыть легко, замок простой, вот ключ. А главную дверь они на внутренний засов запирают. И помните, я вам деньги плачу не за пожар, а за убийство. Так что не вздумайте дом снаружи бензином полить и поджечь. Сначала хозяев нейтрализуйте, а поджигайте изнутри. Уходить будете через веранду, а потом задами лесочком.
Я буду вас в машине ждать.
Когда они дошли до деревни, было три часа ночи, для июня время самое темное.
Женщина показала дом на улице Карякова и пошла к спрятанной машине. Через некоторое время показались бегущие парни.
— Как все прошло?
— Нормально, они не проснулись. Едем скорее, а то сейчас как полыхнет.
Машина выбралась на шоссе и газанула по направлению к городу.
Соседи заметили пожар, когда полыхало уже вовсю. Дом был старый, высохший, занялся как факел. Пожарные приехали, когда крыша уже провалилась. Они еще долго поливали соседние дома. От дома номер пять по улице Карякова осталась одна печка.
Наутро встали рано, Алке надо было на работу к девяти. На улице было пасмурно, Надежда включила радио, чтобы послушать погоду. Алка плескалась в ванной.
«А теперь сводка из управления пожарной безопасности».
Специально выделенный пожарный скучным, плохо поставленным голосом зачитал сводку. Надежда крутилась на кухне, лилась вода, она не слушала сводку, как вдруг:
«Сегодня ночью в поселке Рейволово, что по Выборгскому шоссе, сгорел дом по адресу улица Карякова, дом пять. На пепелище обнаружены два трупа, очевидно, это были хозяева дачи. Граждане! — Пожарный заговорил по-человечески. — Будьте осторожны с электроприборами и не курите в постели».
Чашка с кофе выскользнула у Надежды из рук, упала и разбилась. Кофе разлился и обжег ей ногу.
— Алка! — заорала Надежда.
Алка появилась в дверях ванной, пытаясь завернуться в купальное полотенце.
Поскольку это было все-таки полотенце, а не двуспальная простыня, Алке при ее габаритах полностью завернуться не удалось, она держала полотенце рукой и недовольно спросила:
— Что случилось?
— Ты говорила, чтобы та дача сгорела, вот она и сгорела.
— Что-что?
— Сейчас пожарный по радио сводку зачитывал, сгорела дача в Рейволово.
