дунул. Пока оно, крутясь, опускалось на пол, Морозов попробовал высвободить руки – его пальцы отчаянно сжимались и разжимались, хватаясь за простыню, и продолжалось это довольно долго. Наверное, с полминуты.
Ника уже хотел кликнуть охранника, но тут филолог угомонился. Еще какое-то время шевелил пальцами, но в остальном лежал довольно смирно.
Однако вскоре затишье нарушилось.
– И наконец вот так! – крикнул Филипп Борисович, опять рывком повернул голову, отхватил зубами с наволочки пуговицу и выплюнул прямо в Нику.
– Спокойно, спокойно! – сказал тот, отодвигаясь еще дальше. – Вы должны закончить вашу шараду.
– А всё уже, – мирным тоном сообщил ему больной. – Теперь пускай Сашка подойдет.
– Саша, стойте, где стоите! Зачем вам Саша?
– Я ей ***** отжую! – диким голосом взревел бесноватый. – Закусаю, залижу до смерти! Иди сюда, ***** ******! Ко мне иди-и-и-и!!!
Бедная девочка с криком ужаса бросилась вон из палаты, а доктор филологии, выгибая длинную жилистую шею, истошно завыл:
– У-у-у-у!
Сопровождаемый этим жутким воплем, Николас выбежал за Сашей.
6. FM
План действий был такой.
Первым делом ехать в Саввинский. Наведаться к Рулету – не вернулся ли. Если вернулся, вытрясти из него начало рукописи (это брала на себя Валя).
– Надо бы сдать его в милицию, ведь он совершил тяжкое преступление, – сказал Николас, но его законопослушность поддержки у девушек не нашла.
Саша робко спросила:
– А если он там про рукопись расскажет? Папа говорил, про нее надо молчать, а то могут отобрать. Это ведь не кто-нибудь, а сам Федор Михайлович…
Валя руководствовалась иными соображениями:
– Я бы ширяле нашему медаль дала за то, что он этого урода по башке стукнул. Надо бы посильнее.
Обе были правы, каждая по-своему, поэтому Ника спорить не стал.
– Если Рулета не застанем, просто завезем Сашу домой. Потом мы с Валей поедем в офис и попробуем разобраться в этом, с позволения сказать, ребусе.
– Чего там разбираться? – удивилась Валя. – Псих над нами прикалывался, это ж ясно.
– Пожалуйста, не надо так про папу, – попросила Саша. – Он не «урод» и не «псих». На самом деле он очень хороший. Именно поэтому он и получился такой плохой. Это японец виноват, который синдром придумал. Вы видели не моего папу, вы видели папу наоборот! Николай Александрович, ну скажите ей!
– Да-да, – пробормотал Фандорин. На Сашу всё это время он старался не смотреть – стыдно было, после своего публичного стриптиза. – Вы поезжайте вдвоем на Валиной машине, а я следом.
– Я с ней не поеду, она на папу обзывается. Я с вами! – объявила девочка и демонстративно отвернулась от розового «альфа-ромео».
Я взрослый человек, сказал себе Николас. Не надо делать вид, будто ничего не произошло. Саша была свидетельницей моего позора, и нечего прятать голову в песок. Лучше, если мы про это один раз поговорим и забудем. Обоим станет легче. Главное честность и правильная интонация.
– Вы же понимаете, я был вынужден рассказать при вас это похабство, – начал он, когда они отъехали от клиники. – А теперь стыдно смотреть вам в глаза. Этого он и добивался, скотина! Ой, извините. Сорвалось.
Он виновато взглянул на Сашу. Она тоже на него смотрела, но ни смущения, ни смятения в ее глазах не было.
– А я не слышала, что вы ему рассказывали. Я подумала, вам это будет неприятно. Села вот так, зажала пальцами уши. – Она показала. – И убрала, только когда вы закончили говорить.
Черт, а ведь она говорит правду, понял Николас. С таким взглядом не врут. Да эта девочка, кажется, вообще врать не умеет.
– Есть какие-нибудь предположения относительно загадки? – спросил он, чтобы поскорей сменить тему. – Честно говоря, я в полном недоумении. Какое «столько-полстолько»? Что надо посчитать? При чем тут My-My? Я даже не понял, в какой момент загадка кончилась и начался очередной… приступ, – подобрал он слово поделикатней.
– Я тем более не поняла. Я несообразительная. Вы только учтите вот что. Папа всю жизнь занимался одним Федором Михайловичем. Загадка наверняка тоже про него.
Дверь в квартиру была нараспашку. Николас заглянул в коридор и вскрикнул. На линолеумном полу лежало неподвижное тело. Из-под задравшегося халата торчали варикозные ноги, в безжизненно вывернутой руке был стиснут стакан. Квартирная хозяйка!
Валя быстро прошла вперед, наклонилась. Присвистнула.
– Отрубилась не по-детски. Реанимировать бесполезно, до завтра не прочухается. Эх, много я ей дала. Хватило бы двадцатки, на пиво.
А Рулет, похоже, не появлялся. Где его черти носят?
Проводили Сашу до подъезда (она жила через двор, в доме напротив), поехали на Солянку. По дороге, чтобы не терять времени, переговаривались по мобильному.
– Саша права, – размышлял вслух Фандорин.
– Загадка про Достоевского. «Феденька» – это, кончено, он.
– «Му-му» опять же, – подхватила Валентина.
– Я кино смотрела. Там мужик один, глухонемой, собачку утопил, ее Му-му звали.
При знании нескольких иностранных языков, всяких компьютерных штучек и китайско-корейских мордобойных премудростей фандоринская секретарша была поразительно несведуща по части литературы. Из чтения признавала только глянцевые журналы и цветные таблоиды.
– «Му-му» написал Тургенев. Эх ты, невежда. Фандорин рассоединился, чтоб не мешала думать.
Схема дальнейших действий понемногу вырисовывалась.
Остановился у книжного супермаркета, купил компакт-диск «Весь Достоевский», выпущенный издательством «Культуртрегер» – как раз то, что нужно.
В офисе усадил Валю за компьютер, велел задать поиск по всем текстам Достоевского на слова «Му-му», «Феденька», «пол-столько», «подниму». Сам же решил заняться биографией классика. Дома, на литературоведческой полке, стоял отличный двухтомник «Достоевский и его окружение». Ежедневная мука – урок музыки – уже закончился, дочку из театрального кружка сегодня обещала привезти жена, потом она до вечера уедет в редакцию. Значит, можно спокойно поработать. Геля девочка самостоятельная. Сама поужинает, а потом будет сидеть у себя в комнате, читать книжку или общаться со знакомыми по интернету. В последнее время она стала какая-то непривычно тихая. Надо бы найти время, попробовать ее разговорить. Но сначала ребус.
Однако дома Фандорина поджидал неприятный сюрприз.
Урок музыки, действительно, закончился, но преподаватель не ушел – Алтын поила его чаем.
– Геля позвонила, попросилась в кино. Так что у меня образовался лишний часок, – сказала она, как-то не очень обрадовавшись появлению мужа.
