отдыхала.
— Может быть, попозже. А сейчас я бы с удовольствием выпила чашку чая. Принесешь?
— Да, конечно. И еще я принесу тебе обед на подносе. Не забывай, что тебе тоже нужно поддерживать силы. .
— Я выносливая, как лошадь, — попыталась улыбнуться Хейли, чувствуя, что совсем выбилась из сил. Но если бы она рассказала об этом Памеле, то та еще больше разволновалась бы, а ведь бедняжка совсем недавно оправилась от болезни…
— Ты сляжешь, если будешь продолжать в том же духе, — сказала Памела. — Пойду принесу тебе обед — и чтобы съела все до последнего кусочка, иначе…
— Иначе — что?
Памела подошла поближе к сестре.
— Иначе я скажу Пьеру, что тебе не нравится, как он готовит.
Впервые за последние дни на лице Хейли появилась улыбка.
— Господи, только не это! Нанести подобное оскорбление нашему уважаемому французскому повару? Это для меня добром не кончилось бы.
— Да уж конечно, — кивнула Памела. — Так что ты непременно поешь. Или — «пенъяйте на съеба».
Памела рассмеялась и вышла из комнаты.
Оставшись наедине со своим пациентом, Хейли снова приложила к его лбу прохладное полотенце. Раны уже не угрожали его жизни, но лихорадка была опасной. Хейли всю последнюю неделю мучилась, глядя на раненого; он метался в бреду и громко стонал, а его тело было горячим, точно адское пламя.
Хейли, конечно же, посылала за доктором Уэнтбриджем, но тот, осмотрев больного, покачал головой.
— Вы ничем не сможете ему помочь, мисс Олбрайт, — сказал доктор. — Постарайтесь не беспокоить его и молитесь, чтобы все кончилось побыстрее. Спасти его может только чудо.
И Хейли молилась о чуде. Шесть лет назад на этой же кровати умерла ее мать. Умерла, давая жизнь Келли. И отец умер здесь же. Но она не позволит, чтобы кто-то еще умер в этой комнате. Ухаживая за раненым, Хейли размышляла о том, как изменилась за три года ее жизнь — после того, как умер ее отец. Капитан Трипп Олбрайт умирал долго и мучительно, и Хейли, сидевшая у ложа умирающего, страдала ужасно. Ей было двадцать три года, когда отец покинул их и возложил на нее всю ответственность за младших братьев и сестер. Она была матерью, отцом, сестрой, нянькой, экономкой, и ей никогда не пришло бы голову отказаться от выполнения этих обязанностей. После смерти Триппа Олбрайта к ним переехала его сестра Оливия — чтобы помочь Хейли воспитывать детей. И кроме того, Хейли «унаследовала» отцовскую команду Уинстона, Гримзли и Пьера — троих моряков с разбитыми сердцами, чья любовь к морю умерла вместе с их капитаном. Моряки поклялись: уж если они больше не могут заботиться о капитане Олбрайте, то выполнят свое обещание и будут заботиться о его семье. Старики отказались получать жалованье, причитавшееся им как слугам, — все трое утверждали, что имеют сбережения и могут прожить самостоятельно. Что же касается Хейли, то она, к величайшему своему огорчению, обнаружила, что унаследовала множество отцовских долгов — увы, капитан плохо разбирался в денежных делах. Но о долгах Хейли умолчала — она думала, что сумеет справиться самостоятельно, и не хотела беспокоить близких. Однако оказалось, что «справиться самостоятельно» — дело очень непростое, и Хейли, думая по ночам о долгах, частенько плакала. Ее молодость закончилась, но именно теперь ей очень не хватало родителей. Она осталась хозяйкой дома — хозяйкой без гроша в кармане. И ей было так одиноко… Единственный человек, на которого она, как ей казалось, могла положиться, оставил ее, когда она нуждалась в нем больше всего. Джереми Попплмор, жених Хейли, разорвал помолвку, не желая обременять себя ее семьей. Он отправился в длительную поездку по Европе — и больше она его не видела. Хейли вспомнила, в какую ярость привел ее поступок Джереми. Ей ужасно хотелось свернуть ему шею Несколько дней она плакала, а потом утерла слезы, расправила плечи и принялась за дело. Хейли очень любила своих близких и прекрасно понимала, что они без нее не проживут. Хейли невольно улыбнулась, вспомнив о том, что ярость пошла ей на пользу. Конечно, ей было нелегко, но через год она все же добилась кое-каких успехов. К несчастью, денег постоянно не хватало, и в конце кондов Хейли поняла, что придется прибегнуть к крайним мерам. Она нашла способ добывать средства к существованию, но ей пришлось заниматься этим промыслом в глубочайшей тайне. Необходимость лгать чрезвычайно ее угнетала, но к несчастью, у нее не было выбора. Человек, нанявший ее, настаивал на полной секретности, и Хейли пришлось подчиниться. Если ей нужно обманывать свою семью, чтобы в желудках у них была пища, а над головой крыша, она будет их обманывать. Когда Памела выйдет замуж, а мальчики и Келли получат надлежащее образование, она перестанет этим заниматься. Но до тех пор она будет молчать. Хейли решительно вскинула голову. «Ты не должна отчаиваться, — напомнила она себе. — Пусть у Олбрайтов мало денег, но они есть друг у друга». Хейли взглянула на больного. Только бы он не умер… Она снова положила на лоб раненого прохладное полотенце. Незнакомец был так беспомощен и бледен… В точности так же выглядел отец перед «уходом», подумала Хейли. И прилив мрачной решимости вытеснил усталость. На этот раз она не потерпит неудачу.
— Ты будешь жить, — прошептала Хейли. — Кто бы ты ни был, клянусь, ты встанешь на ноги и вернешься к своим близким.
Она отложила в сторону полотенце и внимательно посмотрела на своего пациента. Белая повязка на его лбу представляла разительный контраст с волосами цвета воронова крыла. Царапины и синяки не могли скрыть красоты этого лица. Отросшая за неделю бородка бросала на лицо незнакомца таинственные тени. Однако Хейли не сомневалась: этот мужчина был совершенно неотразим, когда улыбался. В сотый, наверное, раз она задалась вопросом: какого цвета глаза прячутся за веером черных ресниц? Даже в самых смелых мечтаниях Хейли не могла бы вообразить столь привлекательного мужчину. Она опять намочила полотенце и осторожно провела им по шее и плечу раненого. Широкую грудь покрывали завитки черных волос, и Хейли то и дело к ним прикасалась, когда накладывала повязки. Окинув незнакомца взглядом, девушка покраснела — она вспомнила, как он выглядел обнаженным. В ту ночь, когда они привезли незнакомца в свой дом, Хейли с помощью Гримзли и Уинстона сняла с него остатки одежды. Анатомия мужчины была знакома ей. Она ведь вырастила двоих младших братьев — ужасных проказников, обожавших купаться в озере в чем мать родила. Но между мальчишками и мужчиной, лежавшим на широкой отцовской кровати, была огромная разница. После этой первой ночи Уинстон и Гримзли взяли на себя обязанность обтирать незнакомца губкой, но Хейли постоянно вспоминала его обнаженное тело. Даже покрытый царапинами и синяками, он был прекрасен, точно греческий бог. Хейли вздохнула и переменила повязку на плече раненого. Что толку размышлять о красоте незнакомца. Такие, как он, не для нее. Его родственники, конечно же, страшно беспокоятся за него. Может быть, он даже женат, хотя кольца на пальце у него нет. Хейли мысленно покачала головой. Три года прошли с тех пор, как она испытала… некоторое волнение из-за мужчины. Но не следует тешиться мечтами, она ведь давным-давно знает: желать того, что недоступно, — пустое занятие. Дверь отворилась, и появилась Памела с подносом. Под бдительным оком сестры Хейли уселась на диванчик и принялась за еду. Расправившись с мясным пирогом, она выпила чаю и вздохнула с облегчением. И вдруг с беспокойством спросила:
— Как дети? Памела улыбнулась.
— Все в порядке. Они неугомонные и шумные, но с ними все в порядке.
— Неугомонные и шумные? — удивилась Хейли.
— Да нет, пожалуй, не очень, — со смехом отозвалась Памела. — Вчерашний пикник сильно утомил их, слава Богу. Наверное, завтра я устрою еще один.
Сердце Хейли наполнилось нежностью. Неукротимая энергия братьев и сестер казалась просто невероятной.
— Превосходная мысль, Памела. Пикник, конечно же, в твоих интересах.
— Да, пожалуй. Не хочешь присоединиться к нам? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Хейли покачала головой.
— Пока что мой долг — находиться здесь. — Она взглянула на раненого. — Посмотри на него, Памела. Он такой большой и сильный — и при этом такой беспомощный. У меня просто сердце разрывается, когда я смотрю на него. Он совсем неподвижный. Как мертвый. Так же лежал папа, когда… — Хейли умолкла; на
