К середине дня сауна была готова. Мужчины как следует попарились. Тела очистились, а вместе с ними и души.
— В жизни не бывал в такой отличной сауне, — похвалил полковник.
Сидя на террасе, они продолжили разговор на тему дня. В порядке обмена опытом поведали друг другу такое, о чем никогда раньше не рассказывали ни одному смертному. Попытка самоубийства сближает сынов человеческих. Мужчины откопали друг в друге массу достоинств. Вскоре им уже казалось, что они знакомы сто лет. Время от времени ходили купаться. Купание бодрило, жизнь переставала казаться такой уж мрачной. Если бы в тот момент кто-нибудь с кромки воды, колышущейся в свете солнца Иванова дня, взглянул на товарищей по несчастью и на мир вокруг них, он бы понял, как прекрасен этот мир. Зачем же торопиться его покинуть?
Вечером у камина они приняли по рюмочке коньяка.
Полковник поднял свой бокал и произнес:
— Все-таки, Онни, хорошо, что ты забрел на тот сеновал в самый… ответственный момент.
— Да… благодаря этому мы остались в живых. А вот если б я опоздал или выбрал какой-нибудь другой сарай, были бы мы сейчас покойники. Ты болтался бы на веревке, а у меня голова разлетелась бы вдребезги.
Полковник оценивающе взглянул на голову Ре-лонена.
— Человек с размозженным черепом — жуткое зрелище, — произнес он задумчиво.
Да и рослый полковник, болтающийся на веревке, по мнению Релонена, выглядел бы не особо привлекательно.
Полковник заявил, что случившееся было величайшим совпадением, таким же редким с точки зрения теории вероятности, как выигрыш в лотерею. Мужчины взвесили, насколько велика вероятность того, чтобы двое мужчин решили покончить жизнь самоубийством в одном сарае и в одно и тоже время. Если бы они затеяли самоубийство где-нибудь в Похьян-маа,[1] их вряд ли бы что- нибудь спасло. Ведь в Похьян-маа куда ни глянь — бескрайние поля, и там сотни, тысячи таких сеновалов. Хватит, чтобы повеситься или застрелиться сотне человек, — и никто тебе не помешает.
Рассуждали и о том, что заставляет человека покинуть дом в час самоубийства. И почему люди ищут для этого какое-нибудь укромное местечко, вроде того старого сарая? Неужели человек так устроен, что бессознательно не хочет грязи в собственном доме? И в то же время он пытается найти такой уголок, чтобы труп не остался под открытым небом, где хлещут дожди и гадят птицы.
Полковник в задумчивости потер висок, взглянул Релонену в глаза и сказал, что он намерен отложить самоубийство по крайней мере до завтра. А там кто знает, может, он сведет с жизнью счеты на следующей неделе или вообще осенью. А что, спросил он, Онни по-прежнему настроен так же серьезно, как и утром?
Релонен был того же мнения. Раз уж попытка по воле случая провалилась, ее надо отложить до лучших времен. Самое худшее позади, он еще успеет все обдумать.
— Я тут весь день размышлял, а что, если мы с тобой что-нибудь такое замутим, — осторожно предложил Онни.
Полковник Кемпайнен был тронут. Он понимал, что наконец обрел хорошего друга, честного, надежного. Теперь он не так одинок, как был еще вчера.
— Я не могу сказать, что во мне снова проснулось желание жить… Пожалуй, все-таки нет. Но можно что-нибудь придумать. Раз уж мы живы.
Релонен обрадовался, даже воодушевился… И затараторил, исполненный энтузиазма: а что, если начать все заново и заняться каким-нибудь жизненно важным делом?
Полковник считал, что это надо обдумать. Теперь их жизнь — своего рода подарок судьбы, бесплатное приложение. Ею можно распоряжаться как угодно. Вот что главное.
Друзья принялись философствовать по поводу того, что люди должны жить каждый день так, как будто он последний, но среди забот у них нет времени об этом задуматься. Лишь те, кто стоял на пороге смерти, в состоянии понять, что значит начать новую жизнь.
— Перед нами открываются огромные перспективы, — торжественно заключил полковник.
Глава 3
Полковник Герман Кемпайнен остался в доме Онни Релонена. Мужчинам было о чем поговорить. Прошлись по событиям жизни, обсудили дела. Обоим надо было выговориться — особого рода терапия. И в результате каждый понял, что наконец нашел настоящего друга. Они ходили в сауну и на рыбалку. Полковник греб, хозяин дома тянул блесну. Поймали трех щук, зажарили.
Постреляли по мишени из револьвера Релонена. Полковник оказался просто Вильгельмом Теллем. Потом пили пиво. Релонен принес из дома старый будильник, поставил его себе на голову и попросил Кем- пайнена выстрелить так, чтобы будильник разлетелся вдребезги. Полковник колебался, ведь пуля могла попасть Релонену промеж глаз.
— Ничего, стреляй!
Полковник не подвел. Игра со смертью очень позабавила мужчин.
Как-то раз, сидя у камина, Релонен впервые заговорил о том, что стоило бы пригласить в компанию других товарищей по несчастью. По его данным, только в Финляндии каждый год совершается тысяча пятьсот самоубийств, и в десять раз больше народу планируют покончить с жизнью. В основном это мужчины. Релонен вычитал все это в какой-то газете.
— Два батальона мужчин ежегодно совершают самоубийство, и еще бригада планирует, — подсчитал полковник. — Неужели нас действительно так много? Почти армия.
Релонен продолжал развивать свою теорию:
— Мне тут пришло в голову: а что, если собрать всех этих людей, то есть тех, кто помышляет о самоубийстве. Думаю, нам будет о чем поговорить. Мне кажется, многие отказались бы от самоубийства, будь у них возможность поделиться своим горем с теми, кто оказался в похожем положении. Вот мы с тобой поговорили по душам — и нам полегчало.
Полковник сомневался в успехе затеи. Люди, думающие о самоубийстве, только о смерти и будут говорить. От такого собрания ни веселья, ни помощи. Наоборот, народ впадет в еще большую депрессию.
Релонен не сдавался. По его мнению, такое собрание — прекрасная терапия. Человек обретет вкус к жизни, когда узнает, что и у других дела идут плохо, что он не один такой чертов неудачник.
— С нами ведь так и получилось. Если бы мы не встретились, были бы уже покойниками. Разве нет?
Полковнику пришлось признать правоту друга. Да, ему полегчало, но лишь на время. Все-таки он втайне продолжал думать о плохом. Никуда эти мысли не делись. Просто ненадолго отошли на задний план. Ведь дружба с Релоненом жену не воскресит, да и остальных проблем не решит.
— Мрачный ты человек, Герман.
Полковник согласился; он был уверен, что все военные, как правило, пессимисты и часто думают о самоубийстве. Он собирался повеситься на следующей неделе, как только их с Релоненом пути разойдутся.
По мнению Онни, его предложение о «клубе самоубийц» все-таки заслуживало внимания. Они запросто могли бы пригласить сюда целую группу, даже довольно большую, таких же опустошенных людей. Попытались бы вместе найти решение проблем, а если не получится, общение еще никому не вредило. Тогда можно будет всем вместе разрабатывать новые способы самоубийства, оттачивать стиль. Вместе наверняка легче придумать более изящные способы покончить с жизнью — ведь смерть может быть безболезненной, стильной, достойной человека, может быть даже почетной и привлекательной. В конце концов, это слишком примитивно — подвешивать себя как продолжение веревки. От разрыва шейных позвонков трахея вытягивается на полметра, лицо синеет, язык вываливается. Зрелище не для слабонервных. Стоит ли подвергать родных и близких такому стрессу?
