Арто Паасилинна
Год зайца
1. Заяц
В начале июня двое мрачных мужчин сидели в машине. Заходящее солнце слепило их сквозь пыльное ветровое стекло. Красоты финской природы проплывали по обеим сторонам проселочной дороги, но водитель и пассажир не обращали на них внимания.
Эти двое были журналист и фотограф, два несчастных, циничных человека. Они возвращались из командировки. Оба стояли на пороге среднего возраста; то, чего они ждали от жизни в молодости, увы, не сбылось. Оба были женаты, изменяли женам и сами были обмануты, у обоих назревала язва желудка; их повседневная жизнь была полна забот.
Только что они поспорили: возвращаться ли им в Хельсинки или лучше заночевать в городке Хейнола. Спор перерос в ссору, и теперь они не разговаривали друг с другом.
Недовольные и злые, они ехали, не замечая красоты летнего вечера, и думали каждый о своем. Поездка выдалась тяжелой, все пошло насмарку, и оба были раздражены.
В свете заходящего солнца по небольшому пригорку проскакал зайчонок. Вдруг он замер на задних лапках посреди дороги, и солнце обвело его контур красным, словно на картинке.
Фотограф вел машину; он увидел зверька на дороге, но его неповоротливые мозги сработали недостаточно быстро, и он не успел свернуть. Пыльная туфля резко нажала на тормоз, однако было слишком поздно. Испуганный зверек высоко подпрыгнул перед машиной (раздался глухой стук, когда он ударился о край лобового стекла) и пулей бросился в лес.
— Стой, зайца задавили! — воскликнул журналист. — Чертова скотина! Хорошо, стекло не треснуло. Фотограф притормозил и сдал назад. Журналист вышел из машины.
— Где он там? — спросил фотограф безо всякого интереса. Он опустил стекло своей дверцы, но мотор не заглушил.
— Что? — прокричал журналист уже из леса.
Фотограф прикурил сигарету и, закрыв глаза, медленно ее посасывал. Только когда окурок стал обжигать ему пальцы, он вздрогнул и вышел из оцепенения.
— Поехали! Мне некогда! Не хватает еще торчать тут из-за какого-то идиотского зайца.
Журналист в задумчивости прошел по редкому лесочку, вышел на край небольшого поля, перепрыгнул через канаву и стал всматриваться в темно-зеленую траву. Там он и увидел зайчонка.
У него была перебита левая задняя лапка. Она безжизненно свисала, и бедный зверек не смог убежать, хотя и видел подходившего к нему человека.
Журналист взял зайчонка на руки; тот весь дрожал. Человек отломил кусочек ветки и наложил на лапку импровизированную шину, разорвав на полоски свой носовой платок. Заяц прикрыл голову передними лапками, его уши дрожали в такт частым ударам сердца.
С дороги было слышно, как нервно газует автомобильный мотор, затем раздались два раздраженных гудка и крик:
— Давай быстрее! Мы, черт возьми, никогда не попадем в Хельсинки, если ты будешь шастать по лесам! Можешь добираться на своих двоих, если сейчас же не вернешься!
Журналист не отвечал. Он держал зверька на руках. Зверек потихоньку успокаивался. Похоже, кроме сломанной лапы, у него ничего не болело.
Фотограф вышел из машины. Он был в бешенстве. Сколько ни всматривался в лес — никого не было видно. Он выругался, закурил и стал нервно вышагивать по дороге. Из леса по-прежнему не доносилось ни звука. Фотограф втоптал окурок в землю и прокричал:
— Ну и оставайся здесь, идиот! Будь здоров, придурок!
Еще секунду фотограф прислушивался; не дождавшись ответа, он сел в машину, в ярости врубил передачу и вдавил педаль газа. Грунтовая дорога плюнула песком из-под колес.
Журналист сидел на краю канавы с зайчонком на руках, напоминая старушку, задумавшуюся над рукоделием. Шум мотора растаял в вечерней тишине. Солнце село.
Журналист опустил зайца на траву и на мгновение испугался, что зверек сразу же даст деру, однако тот притаился в траве и спокойно позволил человеку снова взять себя на руки.
— Вот и остались мы вдвоем, — сказал человек зайцу.
Положение было таково: летним вечером человек в костюме сидел один в лесу. Его просто-напросто бросили.
Что делать? Журналист вяло подумал, что ему, пожалуй, не следовало игнорировать крики фотографа. Теперь, по-видимому, придется выходить на дорогу, ждать попутную машину, голосовать, добираться до Хейнолы или Хельсинки.
От этих мыслей ему стало тошно.
Журналист заглянул в бумажник. Там лежали несколько сотенных купюр, удостоверение, страховая карточка, фотография жены, немного мелочи, пара презервативов, связка ключей, старый первомайский значок. А еще ручки, блокнот и кольцо. На блокноте значилось «Каарло Ватанен, журналист». Из номера на страховой карточке следовало, что Каарло Ватанен родился в 1942 году.
Ватанен встал, проводил взглядом последний отсвет солнца за лесом и кивнул зайцу. Он взглянул в сторону дороги, но не сделал ни шага в том направлении. Вместо этого он осторожно опустил зайчонка в карман пиджака и зашагал в сумрачный лес.
Фотограф, в душе которого по-прежнему бушевал гнев, доехал до Хейнолы. Там он заправил машину и решил остановиться в той гостинице, которую предлагал для ночлега журналист.
Он снял двухместный номер, сбросил пыльную одежду, принял душ. Потом спустился в ресторан. Он был уверен, что журналист скоро появится. Тогда можно будет продолжить выяснение отношений, расставить все точки над i. Фотограф выпил несколько бокалов пива, закусил и перешел на более крепкие напитки.
Журналист не появлялся.
Наступила ночь, а фотограф все еще сидел в баре гостиницы, уставившись на черную поверхность стойки. Он по-прежнему злился, но теперь к злости добавилось запоздалое раскаяние. Снова и снова прокручивая в голове сегодняшние события, он начинал понимать, что был не прав, оставив друга в лесу, в глухомани. Кто знает, может, журналист сломал ногу, заблудился или провалился в болото. Иначе он бы наверняка уже добрался до Хейнолы, даже если бы пошел пешком.
Фотограф решил позвонить в Хельсинки жене журналиста.
Женщина ответила сонным голосом, что Ватанен не появлялся, а когда поняла, что звонящий пьян, бросила трубку. Фотограф снова набрал тот же номер, но никто не ответил. Жена журналиста наверняка отключила телефон.
Под утро фотограф взял такси. Он решил съездить на то место, где оставил журналиста, и посмотреть, вдруг тот еще там. Таксист спросил у пьяного клиента, куда ехать.
— Просто поезжайте по этой дороге. Я скажу, где остановиться.
Таксист с опаской оглянулся. Ехать по ночной лесной дороге, за город, и при этом непонятно куда? Водитель незаметно достал из бардачка пистолет и положил его на сиденье между ног. Он все время опасливо косился на клиента.
Наконец пассажир сказал:
— Остановите.
Водитель сжал пистолет в руке. Пьяный вышел из машины и стал кричать в сторону леса:
— Ватанен! Ватанен!
Ночной лес не ответил даже эхом.
— Ватанен! Эй, слышь, Ватанен!
Пассажир разулся, закатал брюки до колен и босиком отправился в лес. Очень скоро он исчез в
