это из головы. Обойдемся без ее «определенных» мнений.
– Но она мой друг.
– Да-да. – Он погрозил ей пальцем, уже не вполне шутливо. – Только у этой женщины воля тигрицы, ум судьи и голос мегеры. Если она не может убедить кого-то в своей правоте одной лишь силой воли, то пускает в ход свою дьявольскую логику. Если и это не помогает, она начинает скандалить и скандалит до тех пор, пока противник не сдается. – Он мрачно вздохнул. – И обычно побеждает. Гонорина всегда побеждает, а мне сейчас и своих забот хватает, обойдусь и без ее советов.
– Папа! Но она же совсем не такая! Она великодушна, благородна…
– И тиранит всех, кто имеет отличное от нее мнение, – закончил за Корделию викарий.
– Как ты можешь быть столь неблагодарным! Гонорина, несмотря на разницу в положении, все эти годы была мне как сестра. Вспомни, сколько раз она выручала нас своими пожертвованиями, когда дела прихода шли совсем неважно. – Голос ее задрожал. – А когда мама умирала, Гонорина приехала незамедлительно. Если бы не Гонорина…
– Ладно, – сдался наконец викарий. – В преданности ей не откажешь.
– Я с нетерпением жду встречи со столь необыкновенной женщиной, – заявил вдруг Себастьян. И добавил к несказанной радости Корделии: – Думаю, мы сможем ненадолго заехать к ней.
Пропустив мимо ушей стенания викария, Корделия поспешила сказать:
– На час-два, не больше. Я знаю, как вы торопитесь к брату, но, если мы сможем заглянуть к ней, я буду вам весьма признательна.
– В столь сердечной просьбе я не могу вам отказать. – Улыбнулся он всем присутствующим, но блеск его глаз убедил ее в том, что улыбка предназначалась именно ей.
– Благодарю вас, Себастьян.
Пруденс окинула ее презрительным взглядом, викарий нахмурился, и Корделия сконфузилась.
– Себастьян? – негодующе переспросил викарий.
Лорд Веверли лишь пожал плечами.
– Я предложил вашей дочери отринуть формальности, раз уж мы путешествуем столь тесной компанией.
Корделия бросила взгляд на отца и заметила, что тот весьма недоволен.
– Но, ваша светлость, – холодно заметил он, – не пристало нам обращаться с вами так фамильярно, ведь мы едва знакомы. Возможно, знай мы о вас побольше, я бы проще смотрел на формальности. Почему бы вам не рассказать нам о себе? О семье… о вашей жизни в Индии. – Он искоса посмотрел на Корделию и добавил: – О вашей невесте.
Корделия залилась краской. У отца могла быть лишь одна причина лишний раз напомнить о том, что герцог помолвлен. Неужели он знает про поцелуй? Господи, только не это. И она смущенно заметила:
– Неприлично расспрашивать человека о его личной жизни, – и незаметно ущипнула его за руку.
Но он будто ничего не замечал.
– Мы позволили этому человеку увезти нас в Лондон, причем на сборы нам был дан один-единственный день. Думаю, мы вполне можем ожидать от него откровенности.
– Вы полностью правы. – Себастьян говорил сдержанно, но немного холодно. Потом он скрестил руки на груди и откинулся на спинку сиденья. – Я с радостью расскажу вам про свою жизнь. Надеюсь, вы ответите мне тем же. Особенно меня интересует, как вы несли службу последние три года.
Викарий стал усиленно теребить собственное ухо. Выражение его лица изменилось.
«С ними просто нет никакого сладу, – думала Корделия. – Почему отец с Себастьяном не могут разговаривать мирно? Они сталкиваются по любому поводу».
Викарий наклонился вперед, явно готовясь дать Себастьяну отповедь, и она изо всех сил наступила ему на ногу.
– Папина служба не так занимательна, как ваши путешествия, ваша светлость, – сказала она, стараясь заглушить недовольный вскрик викария. – Расскажите нам о них, это так интересно!
Герцог не спускал глаз с викария.
– Думаю, вашего отца больше интересуют подробности моей личной жизни, а не рассказ об Индии.
Теперь Корделия сердилась на герцога. Она уставилась на него и смотрела до тех пор, пока он не обратил взор на нее.
Тогда она одарила его самой чопорной улыбкой, на какую только была способна.
– Так чье же любопытство вы удовлетворите? Дамы? Или пожилого невежи?
– Корделия! – возмутился отец. – Послушай, детка…
– Так чье же, ваша светлость? – Она с вызовом смотрела на Себастьяна. – Если вы предпочтете отвечать на вопросы отца, я на вас обижусь, определенно обижусь. – И она бросила на отца уничтожающий взгляд.
Викарий слишком хорошо знал этот взгляд, поэтому он насупился, но возражать не стал. Тогда она снова посмотрела на Себастьяна. Резкие линии у его рта разгладились, он почти улыбался. И, приподняв бровь, сказал с довольным видом:
– Раз вы так ставите вопрос, мисс Шалстоун, я не могу вам отказать. – Он устроился поудобнее. – Скажите, что именно вы хотите услышать про Индию?
