– Я бы подумала, что ты говоришь об Освальде, но я обратила внимание на то, как вы пикировались с его светлостью вчера. Держу пари, тебе не нравится, как герцог обставляет дело.
– Ты прекрасно поняла мое отношение к нему.
– Зачем же ты тогда согласилась ехать с ним в Лондон – никак я в толк взять не могу.
Корделия сосредоточенно смотрела в чашку с чаем. Что ей следует рассказать Гонорине о ее жизни дома в последние несколько лет? Она решила всего не рассказывать. Ведь Гонорина и ее отец и так на ножах.
– Его светлость обещал мне независимость. Он обещал также помочь с изданием моей музыки… я буду получать за это деньги.
– Понятно, – и Гонорина забарабанила пальцами по столу. – Зачем тебе независимость, не понимаю? А как же замужество, дети?
Корделия проглотила комок в горле:
– Да я и не отказываюсь. Но я такая привередливая в выборе, до сих пор не встретила подходящего мужчину. Кроме того, я становлюсь старой девой.
– Чепуха, тобой так увлечен герцог, да и до старой девы тебе еще далеко.
Волнение вдруг охватило Корделию. Конечно же Гонорина не могла догадываться о свиданиях с герцогом.
– Почему ты так говоришь? Герцог вовсе не увлечен мной, к тому же у него есть невеста.
– А-а… – Гонорина пожала плечами и взяла Корделию за руку. – Это, конечно, препятствие, но и его можно преодолеть, особенно в том случае, если мужчина ловит глазами каждое твое движение.
Несмотря на опасность быть раскрытой, она испытала удовольствие, но жестоко подавила его. Себастьян глаз с нее не спускал из-за ее тела, этого предательского тела, которое так и таяло в его объятиях. Он, конечно, желал ее, но это, в сущности, было неважно. Какой мужчина не пожелает женщину, если она сама, оставшись с ним наедине, нарушала все правила приличия.
Несомненно, женщины недостойного поведения часто предлагали себя Себастьяну. Судя по тому гневу, который она увидела вчера, он, верно, принял ее за одну из них и осудил. Хуже всего, что ей не в чем было его винить.
«Бессмысленно думать обо всем этом», – сказала она себе и поменяла тему разговора.
– Я очень рада, что ты едешь с нами. Мне придется много времени обучать отца, но у нас будет все- таки время немного поболтать. Вот увидишь, будет замечательно.
– Нечего меня убеждать. – Гонорина поправила капризный локон, выбившийся из ее безукоризненной прически. – Боюсь, твоему отцу не по душе эта идея.
– Да что ты! – Корделия сжала руку Гонорины. – Он просто старый медведь. Ты же его знаешь.
Серо-голубые глаза Гонорины внимательно смотрели на Корделию.
– Не знаю, не знаю, в особенности теперь, – она затаила дыхание, затем вздохнула. – Я хорошо знала его когда-то. Об этом-то я и хотела с тобой поговорить. Говорил ли тебе отец когда-нибудь о том, что мы были знакомы с ним еще до того, как он встретил твою мать?
Глаза Корделии загорелись любопытством.
– Что ты, никогда! Он даже не упоминал об этом. И мама тоже.
Чуть улыбнувшись, Гонорина опустила глаза.
– Так оно и было. Он даже сватался ко мне.
Корделия пыталась покопаться в своей памяти. Мать всегда говорила о Гонорине как о старом друге семьи. Гонорина в ее представлении была подругой матери, а никак не отца.
Гонорина встала и подошла к окну.
– Я думала, тебе нужно знать об этом прежде, чем мы отправимся в Лондон. Мы с Освальдом вечно цепляемся друг к другу, и я хотела бы тебя предупредить. Когда твоя мать была жива, она старалась нас урезонить. Я не думаю, что она понимала, отчего это происходит, но всегда пыталась помешать нам пришибить друг друга.
Наконец Корделия обрела способность говорить.
– Почему ты всегда ссорилась с ним? Потому что он сватался к тебе, а женился на маме?
– Не совсем, – вздохнула она. – Я сама ему отказала. Я была всего лищь дочерью портного, но у меня были далеко идущие планы. Я хотела быть хозяйкой большого поместья. Мистер Бердсли хоть и не был человеком знатного происхождения, но уже тогда был преуспевающим торговцем и занимал более высокое положение, чем я. Он ухаживал за мной и был гораздо более выгодной партией, чем твой отец.
Она повернулась лицом к Корделии и широко улыбнулась.
– Я, конечно, получила все, о чем мечтала – богатого мужа, уважение. Она обвела рукой, указывая на роскошную отделку утренней столовой, на золоченые барельефы богов и богинь. – Славный дом. – Улыбка ее на мгновение стала грустной. – К несчастью, у меня нет детей, но все иметь невозможно.
Она вновь отвела глаза и заговорила безучастным голосом:
– Я была права, отказав твоему отцу. Мы бы не смогли прожить в согласии, но он был страшно зол, потому что я так далеко зашла, что призналась ему в любви. – Она глубоко и судорожно вздохнула. – Я встретила твою мать вскоре после нашей размолвки, она сразу мне понравилась и я познакомила ее с Освальдом. Думаю, так я пыталась спасти свою совесть. – Она улыбнулась Корделии. – Все остальное ты знаешь. Они сразу же полюбили друг друга, ну а я с тех пор не лажу с Освальдом.
