– О милое дитя, – сказала Гонорина. – Через неделю-другую каждый мужчина в Йорке будет у твоих ног.
Корделия округлила глаза, взяла из рук Гонорины веер и раскрыла его.
– Тогда хорошо, что я здесь не останусь. Мужчины у ног – это так утомительно и скучно.
Гонорина улыбнулась и жестом показала на дверь. Она знала наверняка, что одного мужчину она все- таки хотела иметь у своих ног – самого лорда Веверли. Гонорина четыре дня наблюдала за тем, какие взгляды бросала на его светлость Корделия, когда, как ей казалось, никто этого не видит, и как румянцем заливалось ее лицо, когда он заговаривал с ней низким хрипловатым голосом.
Сам герцог был ничем не лучше, думала Гонорина, он таким жадным взглядом следил за Корделией и как дикий зверь в клетке бродил по комнате, когда Освальд с Корделией занимались в музыкальной гостиной.
Еще бывали вечера, когда они беседовали о пустяках с таким пылом, на который способны только влюбленные. Гонорина пришла к заключению, что Корделия и лорд Веверли были влюблены друг в друга, даже если ни один из них еще этого не осознал.
Более того, они были созданы друг для друга, если бы не разница в положении. Конечно, небольшая сложность состояла в том, что у герцога имелась невеста, но Гонорина полагала, что смогла бы справиться с этим. Слава Богу, в Лондон она ехала вместе с ними. Возможно, если она приложит некоторые усилия, то…
– Ты уверена, что я выгляжу не слишком вызывающе? – шепотом спросила Корделия, застыв на минутку на верхней ступеньке лестницы.
– Ты выглядишь великолепно, как и подобает девушке твоего возраста. Не волнуйся, впереди у тебя еще столько лет, когда тебе придется одеваться скромно. – Она подняла одну бровь. – Я уверена, что твой будущий муж, кем бы он ни оказался, будет весьма докучать тебе в этом предмете.
Она заметила, что Корделия побледнела при упоминании о муже. Она знала, что Корделия уже отказала нескольким молодым людям, просившим ее руки, чтобы остаться дома и заботиться об отце, но Гонорина этого не одобряла. Молодой девушке не следовало отказываться от собственной жизни лишь потому, что ее отец совсем потерял голову от горя.
Гонорина сжала губы. Да к тому же он начал пить, что стало понятно по некоторым замечаниям Корделии. От Гонорины не скрылось некое подобие сговора между Корделией и лордом Веверли. Они переглядывались каждый раз, когда Освальд выбирал себе напиток или отказывался от вина за ужином. Гонорина также помнила пространные намеки Флоринды о том, что Освальд и спиртное не совсем ладят между собой. До какой степени все это связано с тем, что Корделия до сих пор не замужем?
Она узнает об этом рано или поздно, и это был еще один довод для того, чтобы поехать в Лондон.
Она решительно похлопала Корделию по руке.
– Иди, иди, милая, не бойся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Но если мы еще промешкаем здесь, все решат, что мы умерли. – И она стала спускаться по ступеням вниз, а Корделия, мгновение поколебавшись, последовала за ней.
Вскоре они увидели лорда Веверли и викария, те мило беседовали. Гонорина быстро взглянула на Корделию – ее лицо вспыхнуло румянцем при виде его светлости в роскошном сюртуке и жилете, расшитом золотом. Гонорина поздравила себя с тем, что угадала, как будет одет герцог, и приготовила соответственный наряд для Корделии. Сегодня вечером они составят замечательную пару: их блестящие темные волосы и сверкающие туалеты гармонировали как нельзя лучше.
Затем Гонорина обратила внимание на костюм Освальда, который был одет не так ужасно, как она себе представляла, когда он отказался от ее помощи. На нем был очень респектабельный костюм из черного бархата, лишь блуза и галстук были белыми. Несомненно, вмешался герцог, чтобы сделать наряд Освальда соответственным, сам Освальд никогда не увлекался модными нарядами.
Женщины уже почти спустились вниз, и вдруг Освальд поднял голову и, вместо того чтобы, взглянув на дочь, разразиться негодованием по поводу ее слишком открытого платья, застыл в изумлении при виде Гонорины.
К своему неудовольствию, она покраснела под его взглядом, быстро открыла веер и стала им обмахиваться. Освальд не должен видеть ее замешательство. И все же ей было приятно, что этот взгляд предназначался ей.
Затем она посмотрела на герцога, и то, что она увидела, заставило ее спрятать улыбку за веером. Его светлость смотрел на Корделию сияющими глазами, выражающими все, что он думал о ней.
Никогда прежде Гонорине не доводилось видеть столь откровенное желание в глазах мужчины. Она думала о том, понимает ли Корделия, насколько редко можно встретить мужчину, способного смотреть на тебя со всей глубиной чувства и искренней страстью. Только один мужчина в жизни смотрел на Гонорину так.
Гонорина быстро перевела взгляд на Освальда, но он уже смотрел на дочь. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать Корделии, но тут Гонорина притворилась, что оступилась, и почти упала ему в объятия.
– Будь осторожна, – воскликнул викарий, бросившись на помощь Гонорине.
Она же тем временем следила за Корделией и герцогом, который поднес к губам руку девушки и приник к ней поцелуем, выходящим за рамки благоразумия.
Освальд проследил за ее взглядом и нахмурился.
– Что ты сделала с Корделией? – прошипел он ей прямо в ухо. – Дело не в том, что это некрасиво, но она не должна вываливаться из платья вот так. Она ведь еще девочка.
Они оба увидели, как лорд Веверли предложил Корделии руку, и та приняла ее с довольной улыбкой на губах.
– Не говори глупостей, Освальд. Она женщина. И ей уже пора замуж.
Освальд посмотрел на нее подозрительно.
