В Лондоне его ждет невеста, подумала Корделия.
– Я…
Она умолкла, услышав, как распахнулась дверь. Она густо покраснела и, оттолкнув его, принялась оправлять платье, не смея поднять глаза и посмотреть, кто вошел.
Ей достаточно было взглянуть на напряженное лицо Себастьяна. Наконец она обернулась и увидела в дверях разъяренную Гонорину.
– Я жду тебя наверху, Корделия, – заявила та тоном, не терпящим возражений.
– Я понимаю, что это выглядит ужасно, но прошу…
– Наверху. И немедленно, пока не вернулся твой отец.
Этих слов было достаточно, и Корделия, бросив на Себастьяна быстрый взгляд, кинулась прочь из комнаты.
Себастьян с болью смотрел ей вслед. Его не беспокоило ни то, что миссис Бердсли застала их, ни то, что их объяснение было прервано. С этим можно было разобраться и позже.
Он думал лишь о том, что получил ответ на вопрос, мучивший его с самого Йорка. Полной уверенности у него не было, но все же…
Миссис Бердсли плотно прикрыла дверь.
– Слава Богу, что Освальд все еще в саду, иначе он растерзал бы вас на месте.
Себастьян пытался успокоить свою возбужденную плоть. Понятно, почему Освальд задержался… Жаль, что у него самого не было времени привести себя в порядок.
– Настало время нам с вами поговорить начистоту, лорд Веверли, – продолжала она.
– Прежде чем вы начнете читать мне нотацию, хочу уведомить вас, что намерен жениться на Корделии.
Он сделал паузу, давая миссис Бердсли время осознать его слова, и с усмешкой смотрел на ее изумленное лицо.
– Жениться? – переспросила она, поднеся руку к горлу.
– Да. Думаю, вы уже заметили, что мы неравнодушны друг к другу.
– Но… но она ни словом не обмолвилась о вашем предложении.
– Она не знает, точнее, не верит, что я намерен на ней жениться. И вам не следует обсуждать с ней это до тех пор, по крайней мере, пока я не расторгну помолвку.
– Если таким образом вы намереваетесь выиграть время и соблазнить ее…
– Нет. – Он сдержался и не стал говорить, что ему не надо было прибегать ни к каким уловкам, чтобы соблазнить Корделию. – Но, пока я не уладил свои дела, я не буду вновь просить ее быть моей женой.
– Вновь?
Миссис Бердсли не упустила из виду его случайную оговорку. Он едва сдержал стон, а потом решил, что, возможно, будет лучше ничего от нее не скрывать. Такая союзница, как миссис Бердсли, принесет только пользу.
– Вы спрашивали меня, что произошло той ночью в Йорке, – со вздохом сказал он. – Так вот я сделал Корделии предложение, и она отказала мне.
Миссис Бердсли в изумлении сжала руками виски, подошла к камину.
– Не верю. – Она покачала головой. – Она что, с ума сошла?
Он пытался найти какое-то объяснение, не раскрывая до конца, что именно произошло между ними.
– Боюсь, я делал предложение довольно неуклюже. Она решила, что я просто жалею ее, жалею из-за отца. Помните, он ушел тогда, не сказав ни слова, и она подумала, что он снова напьется.
Миссис Бердсли обернулась к нему, глаза ее потемнели при упоминании о пагубной привычке преподобного Шалстоуна.
– Освальду просто надо было кое-что обдумать.
– Да, но тогда мы об этом не знали. Вы ведь сами решили, что он решил залить неудачу вином, не так ли? – Он продолжал, не дожидаясь ее ответа: – Да и неважно было, куда именно он пошел. Корделия боялась, что он снова запьет. Будущее представлялось ей в самом мрачном виде, а я… воспользовался моментом и сделал ей предложение.
Миссис Бердсли посмотрела на него с недове-рием.
– Про ту ночь я знаю больше, нежели вы предполагаете, ваша светлость. Достаточно того, что Корделия обмолвилась о том, что испачкала простыни, и решила сама их застирать. Вам об этом ничего не известно?
Миссис Бердсли явно придавала испачканным простыням большое значение. Себастьян ответил сдержанно:
– Если вам угодно обвинять меня, миссис Бердсли, что ж – пожалуйста. В противном случае прошу вас воздержаться от обсуждений того, что вас не касается.
Она встретилась с ним взглядом. Возможно, она обо всем догадалась, но его это не беспокоило. Та ночь с Корделией – будь его воля, он повторил бы все снова, за исключением лишь заключительного разговора.
