— Она ничего не говорила о намерении покончить с собой? Возможно, какой-то неясный намек? Он свел брови, задумавшись.
— Знаете, когда вы спросили об этом, я припоминаю ее слова, что дальше она не в силах жить таким образом, если что-то в ближайшем будущем не изменится, ей придется со всем этим покончить… — Он пожал плечами. — К этому времени я уже толком не слушал. Все, чего мне хотелось, — это поскорее удрать, ну и потом, я подумал, что она имела в виду вернуться назад в Пампкин-Крик или как там называлось то местечко, откуда она приехала.
— Она просто была не в вашем вкусе?
— Это точно! — воскликнул он, поежившись. — Я сам человек нервный, излишне застенчивый, мне нравятся открытые, даже несдержанные девушки, лейтенант, из тех, которые как бы поддерживают меня. Еще один вечер с этой девицей Келлер — и я бы сам выбросился из окна!
Неожиданно я почувствовал сквозняк у себя за спиной и обернулся как раз вовремя: гора мускулов ворвалась в офис, не потрудившись постучаться. Это был огромный детина с гривой светлых кудрей и весьма недурной наружностью, которому в Голливуде наверняка поручили бы изображать римского гладиатора. На нем был надет свитер в обтяжку, вытертые до блеска хлопчатобумажные брюки и белые теннисные туфли. На мой взгляд, ему было под тридцать, возможно, он был из пляжных битников.
— Привет, Ромео! — загудел мускулистый. — Как обстоят дела с этим непокладистым парнем, который допекает тебя нудными, вопросами? — Он не обращал внимания на убийственные взгляды Стерна и подмигнул мне даже по-приятельски. — Старина Харви, — громогласно поведал он, — на мой взгляд, величайший Казанова, который благоденствует в наше время. Все дамочки по уши влюбляются в него: рослые блондинки, миниатюрные блондинки, брюнетки, даже рыжеволосые толстушки. Возможно, потому, что он целыми днями находится среди цветов, от него необычайно сладко пахнет, а? Или, может быть, все дело в том, что он не жалеет на себя денег. Иной раз я думаю, не провертеть ли мне дыру в своем свитере, чтобы втыкать в нее гвоздику. Как вы считаете, цветок в петлице не привлекает ли к вам девочек?
— Заткнись, Стив! — сердито прикрикнул Стерн. — Все это вовсе не смешно. Неужели ты не видишь, что лейтенант даже не улыбается?
— Лейтенант? — медленно повторил верзила, на мгновение его лицо перекосилось. — Ты имеешь в виду — коп?
— Лейтенант Уилер из службы окружного шерифа! — отчеканил Стерн. — А это Стив Лумас, лейтенант, мой клиент с превратным чувством юмора.
— Да-а, — растерянно протянул Лумас. — Это я и есть. Всегда стараюсь развеселить людей. Догадываюсь, что ввалился не вовремя, а?
— Мы уже почти закончили, — сказал я ему. — Скажите мне, что нужно такому парню, как вы, от цветов?
— А?
Он глянул на меня, как будто я только что прибыл с Марса и у меня три головы, которые одновременно говорят о разных вещах.
— Мистер Стерн сказал, что вы его клиент, — терпеливо объяснил я. — Таким образом, если только он не содержит бордель в задней комнате, вы покупаете у него цветы, так?
— О, конечно цветы! — Лумас энергично закивал. — Да-а, постоянно.
— Ну а зачем они вам нужны? — настаивал я.
— Они? — Он ответил мне слабой улыбкой. — Вы же знаете, как оно бывает, лейтенант. Парню нравится, чтобы его берлога выглядела красиво.
— Потому что вы никогда не знаете, кто может в нее заглянуть? — спросил с милой улыбкой.
У него раскрылся рот, он в полнейшем недоумении смотрел на меня, потом с видимым усилием все же сжал челюсти.
— Точно, точно, лейтенант, все примерно так и есть… — Он поспешно двинулся к выходу. — Ну, крайне сожалею, парни, что прервал вашу беседу. Увидимся позднее, Харв, с вами тоже, лейтенант!
— Меня бы это не удивило! — откровенно заметил я.
Дверь закрылась почти неслышно, без верзилы Лумаса офис вновь принял свои нормальные размеры.
— Он симпатичный малый, но… — Стерн красноречиво постучал себя по лбу. — Актер, по большей части безработный, а тут у него маловато.
— Возможно, потому, что у него так много в других местах, — весело заметил я. — Еще один вопрос, Стерн. Как вы ладите с Аркрайтами?
— С Аркрайтами? — У него с минуту был воистину недоумевающий вид. — Ох, «Клуб счастья Аркрайта»? Просто замечательно. А почему вас это интересует, лейтенант?
— На меня они произвели впечатление немного свихнувшихся чудаков, — сказал я. — Мне крайне интересно, каково мнение их клиентов. На мой взгляд, они совершенно не те люди, которые способны руководить организацией одиноких сердец. Не верится, что они могут кому-то искренне сочувствовать.
— Возможно, вы и правы, — вежливо согласился он. — Я встретился с ними впервые, когда вступил в клуб, но, по-моему, после того не видел ни одного из них. Основную работу выполняет их секретарь, как мне кажется.
По выражению его глаз было нетрудно догадаться, что он помнит Шерри Рэнд, и меня это ни капельки не удивляло, фактически я был его напарником по части воспоминаний, за исключением того, что он-то наверняка находится черт знает как далеко от моей тропической страны.
— Благодарю за уделенное мне время, мистер Стерн, — сказал я, высвобожда мое не такое уж тощее заднее место из проклятущего кресла.
— Не стоит благодарности, лейтенант. — Он проводил меня до двери. — Мне бы очень хотелось оказать вам более существенную помощь. Такая молоденька девушка кончает жизнь самоубийством! — Его голова снова закачалась из стороны в сторону. — Ужасная трагедия, ужасная!
Когда я вышел из цветочного магазина, съел сандвич и возвратился в офис в самом начале третьего, Аннабел Джексон приподняла свою белокурую головку и глянула на меня, как будто я был каким- то необыкновенным явлением.
— Как это мило с вашей стороны заглянуть сюда, лейтенант, — проворковала она. — Шериф ждал вас все утро, надеялся, что вы сумеете уделить ему несколько минут.
— Это один из тех дней, когда я занимаюсь благотворительностью, — объяснил я. — Вы же знаете, как оно бывает? Сегодня я посвятил себя тому, чтобы распространять вокруг себя тепло и благодать. Я могу внести немного солнечного света в унылое существование шерифа, уделив ему пару минут. С моей стороны было бы бесчеловечно лишить его такой радости, тем более что от меня для этого почти не требуется усилий.
Она постукивала карандашом по крышке стола, обдумывая мой ответ.
— Сильно сомневаюсь, что он смотрит на это так, как вы предполагаете. Но почему бы вам не войти туда и не внести ясность в данный вопрос прямо сейчас?
— Нет причин для спешки, — пробормотал я и закурил сигарету, чтобы это доказать. — Я вот все думаю, сколько времени прошло с тех пор, как у нас состоялось свидание, к тому же еще такое короткое?
— Недостаточно много! — последовал ответ. — Я до сих пор помню кое-какие неприятные подробности.
— Это же была ваша собственная ошибка: если бы вы так неистово не завопили, вы бы не сорвали голос, — резонно возразил я. — Я бы все равно выпустил вас из квартиры, даже если бы швейцар не стал ломиться в дверь. Вы что, приняли меня за волка или медведя?
— Скорее за тигра-людоеда! — Она несколько секунд оживляла свои воспоминания. — На мне было такое дорогое платье, и оно совершенно потеряло вид, несмотря на художественную штопку.
— Вполне объяснимая ошибка, — с достоинством ответил я. — Я был уверен, что вы мне сказали «снимите его», а не «снимите, осторожно». Вам следовало командовать поотчетливее, золотко.
— Я же кричала во весь голос, — возмутилась она, — не забывайте, что все ваши пять динамиков работали на полную мощность.
— Почему бы нам де начать все с самого начала? — предложил я. — Что скажете про завтрашний
