Я выполнил просьбу, она забрала у меня почти полный стакан и умоляюще попросила:
— Сделай мне одолжение. Выметайся к чертям из моей квартиры и иди потряси еще кого-нибудь.
— Ладно. — Я поставил пустой стакан на кофейный столик и направился к двери.
— В восемь часов, — крикнула она вслед, когда я уже выходил в коридор.
— Что? — Я оглянулся через плечо и увидел, что она приканчивает вторую порцию.
— Что с тобой? — насмешливо фыркнула Джуди. — Травки обкурился?
— Ты хочешь сказать, что пообедаешь со мной нынче вечером?
— Почему бы и нет? — выразительно передернула она плечами. — Если я откажусь, ты вполне можешь выползти из замочной скважины, когда я в следующий раз соберусь принять душ.
— В восемь, — радостно повторил я. — Я даже найду еще один дорогой ресторан.
— Я не стану трудиться и наряжаться, — равнодушно предупредила она. — Так уж сложилось, что ты обязательно найдешь повод изодрать на мне платье в клочья, не дав из подъезда выйти!
Глава 7
Вейл ждал меня, стоя на тротуаре возле моей машины, и постарался изобразить, будто тепло приветствует старого друга.
— Лейтенант! — На мгновение меня ослепил блеск его белоснежных зубов. — Надеюсь, не возражаете, что я вас дожидаюсь. Тот намек, что вы бросили, заходя в лифт, как-то выбил меня из колеи. Может, выпьем чего-нибудь? Тут через квартал есть один бар.
— Почему бы и нет, — согласился я.
Бар вполне соответствовал кварталу — катился вниз по наклонной плоскости, но прикидывался, будто этого не замечает. Мы отыскали свободную кабинку, уселись за маленьким столиком друг против друга. Вейл закурил сигарету, заказал для меня скотч со льдом, слегка разбавленный содовой, а для себя дайкири.
— Как я уже сказал, лейтенант, — снова послал он мне сияющую улыбку, — вы просто убили меня намеком на развлечение! Я до того расстроился, что решил вас дождаться. Момент действительно был щекотливый, и, по-моему, вы вполне могли говорить серьезно.
— Я серьезно и говорил, — подтвердил я, следя, как он любовно оглаживает правой рукой свой галстук — шелковый самоценный шедевр портняжного искусства.
— У меня с Джуди Трент ничего нет, — поспешно доложил он. — Мы — друзья по работе, она — моя личная секретарша и все такое… но ничего больше.
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда какого черта вас так волнует мое мнение?
Он переждал, пока официант расставлял бокалы, потом снова принялся за свое.
— Дело в том, что вы — лейтенант полиции, который расследует двойное убийство, затрагивающее всех работников «Калкон». Мне не хочется, чтобы у вас возникло ложное представление обо мне. Или о Джуди, — добавил он.
— Ну, теперь вы мне все разъяснили, и у меня не возникнет ложного представления ни о вас, ни о Джуди.
— Я очень рад, лейтенант. — Его голос звучал трижды искренне, но в глазах никакой радости не было.
Я отхлебнул из своего бокала, устремив на него отработанный долгой практикой тяжелый профессиональный взгляд. Он задергался и беспокойно зашаркал ногами.
— Я просмотрел график, как вы посоветовали, — заговорил я наконец. — Вы не могли слышать в лаборатории шаги Эверарда. Он в тот вечер покинул здание в 20.57.
— В самом деле?
— Единственными, кто в момент вашего возвращения оставался в корпусе, были Демарест и Эллен Спек.
— Вы хотите сказать, что я слышал кого-то из них?
— Не обязательно. — Я прервался, делая еще глоток. — Может, вы эту историю выдумали, создавая себе нечто вроде предварительного алиби?
— Алиби? — помрачнел он. — Боюсь, я не понимаю вас, лейтенант.
— Могли же вы забеспокоиться, как бы один из них не услыхал ваших шагов в лаборатории Эверарда?
— Моих? — отрывисто переспросил он. — За каким дьяволом мне понадобилось заходить в его треклятую лабораторию?
— Не знаю, — сказал я. — Ведь все считали, будто он разрабатывает нечто особенное, и вам, может быть, захотелось узнать, что именно.
— Вы с ума сошли!
— Нечто весьма перспективное в коммерческом отношении, как я слышал, — продолжал я импровизировать. — Вы хотите сказать, будто ничем в этом роде не интересуетесь?
— Да, вы правы, черт побери, интересуюсь! — агрессивно заявил он. — В этом и заключается моя специальная функция в научно-исследовательской организации. Но я бы мог проторчать в лаборатории день и ночь, даже прочесть его записи и все равно не понять, чем он занимается. Эверарду пришлось бы на пальцах мне все растолковывать.
— Допустим, он изобрел нечто такое, способное принести целое состояние, — с расстановкой предположил я. — И допустим, решил не отдавать его «Калкон», а оставить себе?
— Он был связан контрактом с компанией, — хрипло указал Вейл, — как и все химики- экспериментаторы.
— Контракты подписывают для того, чтобы их нарушать, — напомнил я. — Или же, в крайнем случае, обходить. Но, как вы сами сказали, Эверард был химиком-экспериментатором и не знал, как использовать свое открытие наилучшим образом. И вполне мог пойти посоветоваться со специалистом.
— Послушайте! — Вейл чуть не захлебнулся глотком дайкири. — Если это намек, то ко мне он не приходил никогда.
— А если приходил? — нагло настаивал я. — Вдруг даже объяснил все на пальцах так, чтобы и юристу, вроде вас, стало понятно? И вы смекнули, что дело сулит миллионы? А позже прикинули, что сумеете распорядиться ими умней всех, так какой смысл вам делиться с Эверардом?
— Да вы совсем спятили! — Вейл бросил на меня горящий взгляд. — Ладно, давайте обсудим вашу дурацкую теорию. Я решил, что мне Эверард больше не нужен, и задумал его убить. Зачем же мне убивать его ночью, когда он развлекался в мотеле с Джен О'Хара, и совершать двойное убийство?
— Чтобы запутать дело, — услужливо подсказал я. — Представить его как убийство на сексуальной почве, из ревности.
— Позвольте отметить… — Он вдруг тупо уставился на меня. — Да, именно так она и сказала… что собирается что-то отметить!
— Джен О'Хара? Он быстро кивнул.
— Она еще была занята, когда я уходил из офиса в тот вечер. Я обронил пару слов, мол, надеюсь, Майлс Браунинг не задержит ее допоздна, и вот тут она это сказала…
— Попытайтесь припомнить! — приказал я.
— Сказала… что не возражает против сверхурочной работы, лишь бы не засиживаться слишком поздно… — Он вдруг прищелкнул пальцами. — Вспомнил! Я шутя намекнул, не предстоит ли ей грандиозная встреча, а она заявила, что отправляется отмечать что-то особенное и что будет отмечать по-крупному. С шампанским и различными деликатесами. Я полюбопытствовал насчет события, а она, хихикнув, ответила — мол, это страшный секрет.
— И все?
— Да, по-моему, все, — с вновь вернувшейся ноткой воинственности в голосе ответил Вейл. — Может быть, это вам пригодится в расследовании. Извините за скромный вклад, лейтенант!
— Вы вернулись в тот вечер в «Калкон» забрать то, что забыли, и вышли оттуда в 22.14, — продолжал я. — А потом?
