Строки о Демьяне не понравились и Г.А.Бениславской. Получив от Есенина «Стансы», в ответном письме (декабрь 1924 года) она писала: «„Стансы“ (П.Чагину) нравятся, но не могу примириться с „я вам не кенар“ и т. п. Не надо это в стихи совать. <…> Да, это стихотворение будет напечатано в „Красной нови“, но будет „болванам“, а не… Вардин на этом настаивает, и я с ним согласна. А вообще стихотворение хорошее» (Письма, 256–257). К тому времени стихотворение уже было напечатано в З. Вост. именно с такой редакцией ст. 37 («Я не чета каким-то там болванам»), которая предлагалась И.Вардиным. В публикации же «Стансов» в Кр. ниве (а не в Кр. нови) «криминальные» строки с упоминанием Д.Бедного вообще отсутствовали.
По выходе Стр. сов., где стихотворение было напечатано целиком и без искажений, нашлись, однако, читатели, имевшие другую точку зрения на это место «Стансов». Так, М.И.Себекин писал Есенину 1 апреля 1925 года: «…всем своим русским знакомым я читаю отрывки Ваших стихов и заставляю покупать Сережку Есенина, потому что он новый большой русский поэт, а не куплетист… <…> Вижу вдали большую птицу, распростершую свои широкие крылья и готовую взметнуться в голубую, звонкую высь, это — Есенин, и слышу, как крылья этой могучей птицы обламывает какая-то погань, но поздно, „идри ваши полки“, Есенин облетел уже пол-России. Пускай себе РКСМ (молодежь) поет „Демьяновы куплеты“ (Демьянова уха приторна), а иная молодежь будет читать Есенина» (Письма, 277–278). Менее восторженно, но так же сочувственно отнеслись к тем или иным строкам «Стансов» И.Т.Филиппов (журн. «Лава», Ростов-на-Дону, 1925, № 2/3, август (на обл.: июль-август), с. 71) и К.В.Урлин (газ. «Нижегородская коммуна», 1925, 1 октября, № 224). Даже В.В.Маяковский, который, публично выступая 10 сентября 1925 г. в Нью-Йорке, подчеркнул, что «талантливость Есенина только усиливает необходимость борьбы с есенинским движением в советской поэзии», отдал затем должное «последним работам Есенина, начавшего сознавать необходимость „засесть за Маркса“» (газ. «Русский голос», Нью-Йорк, 1925, 12 сентября, № 3588).
Не смогли обойти молчанием рефрен «Стансов» и другие критики — о Марксе и Есенине писали, в частности, В.Липковский (З. Вост., 1925, 20 февраля, № 809, вырезка — Тетр. ГЛМ), Н.В.Богословский (журн. «Новый мир», 1925, № 3, март, с. 155; подпись: Н.Б.), В.П.Друзин («Красная газета», веч. вып., Л., 1925, 15 мая, № 116). Но главным оппонентом Есенина стал здесь А.К.Воронский. Первоначально он отозвался на «Стансы» несколькими неодобрительными фразами: «„Стансы“ плохи и неубедительны. < …> О Марксе и Ленине Есенину, пожалуй, писать рано, а внимательно ими заняться, не для красного словца, а для переработки некоторых сторон своего творчества, очень своевременно и кстати. <…> Это не в упрек и не в обиду Есенину, а в дружеское и искреннее предупреждение, единственно для того, чтобы он давал хорошие отсортированные стихи, спаянные с современностью. Кому многое дано, с того многое и взыщется. Есенину дано многое» (Прож., 1925, № 5, 15 марта, с. 26).
В другом месте А.К.Воронский уже давал «Стансам» развернутую негативную оценку: «Очень хорошо, что Сергей Есенин, хотя и с большим запозданием, решил стать певцом и гражданином „великих штатов ССР“ и „тихо“ засесть за Маркса: поучиться у Маркса многим и многим из наших поэтов в самом деле давно пора. И можно бы после „Москвы кабацкой“ только порадоваться „прозрению“ поэта. Беда, однако, в том, что стихи во имя Маркса просто плохи: „стишок
„Стансы“ С.Есенина отнюдь не случайность. Они характерны для нашего времени и поэтому на них следует остановиться. Нам неоднократно приходилось указывать на весь вред от литературного цуканья, когда от художника требуют марксизма и коммунизма целостного, законченного и завершенного, именно на все 100%. <…> Не так давно от одного из сторонников этого направления довелось услышать такое замечание: „Пусть пишут неискренно, но пусть дают нужные вещи“. Такая „установка“ в нашу пору, к величайшему сожалению, находит себе сторонников и уже начинает приносить, как выражались раньше, свои горькие плоды. <…> „Стансы“ С.Есенина тем именно и показательны, что в них есть попытки внешние, показным образом приспособиться к нашим пуританам. Они же вскрывают и всю несообразность формулы: пусть пишут неискренно, но пусть пишут нужные вещи; они неискренны, потому плохи и потому ненужны.
Таких „стишков“, рассказов и повестей пишется сейчас изрядно. Это — прямая опасность для литературы. Внешне, на виду у нас может казаться все благополучным; будет все по форме — и Маркс, и Ленин, и индустрийная мощь; а на деле — расхождение показного творчества с внутренними потенциями художника, с его эмоциями и мыслями» (альм. «Наши дни», М.—Л., 1925, № 5, с. 305–309; выделено автором).
Вскоре на эту инвективу А.К.Воронского откликнулся в Париже С.И.Португейс: «Сергей Есенин решил, наконец, остепениться, т. е. приняться за изучение „Капитала“. Об этом он счел нужным поведать миру в „Стансах“, напечатанных в газете „Заря Востока“. Выдержки из этого стихотворения мы находим в № 5 альманаха „Наши дни“ <процитированы так же, как и в „Наших днях“: 2-я, 3-я, 6-я, 7-я и три последних строфы; напомним, что ст. 37 содержала в этой цитате неесенинское слово „болванам“>. Чего, казалось бы, лучше? А вот подите же: советская критика все еще недовольна. В той же книге „Наших дней“ А.Воронский подвергает приведенное стихотворение самой беспощадной критике. <…> Бедный Есенин» (газ. «Звено», Париж, 1925, 24 августа, № 134; подпись: Ст.).
Благодаря парижскому критику извлечения из «Стансов» достигли читателей русского зарубежья. После того как они, по словам И.А.Бунина, «случайно попались» ему «на глаза», он дал им такую оценку (имея в виду прежде всего шестую и седьмую строфы произведения):
«Эти хвастливые вирши <…>, принадлежащие некоему „крестьянину“ Есенину, далеко не случайны. <…> И какая символическая фигура этот советский хулиган и сколь многим теперешним „болванам“, возвещающим России „новую эру“, он именно чета и сколь он прав, что тут действительно стоит роковой вопрос: под знаком старой или так называемой новой „эры“ быть России и обязательно ли подлинный русский человек есть „обдор“, азиат, дикарь или нет? <…>…современный советский стихотворец, говорю еще раз, очень показателен: он не одинок, и целые идеологии строятся теперь на пафосе, родственном его „пафосу“, так что он, плут, отлично знает, что говорит, когда говорит, что в его налитых самогоном глазах „прозрений дивных свет“. При всей своей нарочитости и зараженности литературщиной он кровное дитя своего времени и духа его» (газ. «Возрождение», Париж, 1925, 12 октября, № 132).
В стихотворении «1 мая» (1925) Есенин ответил своим оппонентам так:
О Петре Ивановиче
