Дети Хаоса

И все же надежда оставалась. Если девчонка Селебр сумеетвылепить из жалкого Катрата полезный инструмент, а она сама сможет использовать Хета, то положение еще удастся исправить.

— Какие новости от Стралга? — спросила она.

Терек повернул к сестре свою птичью голову.

— Он всегда очень скуп на слова. В любом случае, ничего хорошего во Флоренгии не происходит. Он что-то говорил об укреплении Селебры. Хочет использовать ее в качестве опорного города.

Укрепить Селебру? Да не допустит этого Мать!

— С каких пор веристы укрепляют города?

— Противник имеет огромное превосходство в численности армии! — заверещал сатрап. — Веристы-предатели размножаются как тараканы, но непосвященные еще хуже! Веристы строят укрепления, чтобы воевать с непосвященными. За тем я и воздвиг Нардалборг, безумная старая ведьма!

Неужели Стралг, как и его братья, проигрывает? Она могла потребовать, чтобы Терек прочитал ей его письма, однако она и сама все узнает после возвращения в Скьяр, пусть и задним числом. Приближается зима, горные переходы закрыты. Вполне возможно, что главной новостью весны окажется появление орды флоренгиан с головой Стралга на шесте.

Послышались быстрые шаги, и в комнату вбежал вспотевший, задыхающийся Брараг. Он остановился в дверях и низко поклонился.

— Мой господин добр!

— Вольно, мальчик. — Терек со свистом рассмеялся, словно в словах Брарага было что-то смешное. — Сообщи вожаку стаи, что ты будешь сопровождать мою сестру.

Брараг выпрямился и с опаской поглядел на Салтайю.

— Госпожа?

Салтайя с улыбкой подошла к нему — и он оказался под ее воздействием. Несомненно, Брараг — самый привлекательный верист из всех, кто вместе с ней уехал из Скьяра. Она применила Подчинение, используя все доступные на такой высоте силы.

— Ты будешь меня охранять ценой собственной жизни.

Голубые глаза остекленели.

— Я буду охранять вас ценой собственной жизни. Она его отпустила.

Брараг неуверенно заморгал.

— Это… огромная честь, моя госпожа. Быть вашим стражем. — Он лгал, как никогда не лгал прежде.

От его лжи воняло.

— Вот и хорошо. Подожди меня внизу. Я скоро спущусь… Проверь, как там Фабия Селебр. Она заперта. Пусть ее хорошо охраняют. Скажи страже: если она сбежит, я их подвешу за яйца.

Брараг ухмыльнулся.

— Моя госпожа добра!

Она сделала удивленное лицо.

— Разве это доброта? Клянусь Двенадцатью, у тебя странные представления о доброте, командир фланга. А что еще доставляет тебе удовольствие?

Он густо покраснел, даже щетина на щеках не смогла это скрыть, и забормотал, что он вовсе не хотел… Салтайя развеселилась. Если она когда-нибудь вновь допустит мужчину в свою постель, Брараг — первый кандидат.

— А теперь иди! — сказала она, и он убежал.

Терек прижался к стене, словно огромная змея, с ужасом глядя на сестру. Он всегда так реагировал, наблюдая за тем, как она применяет свою силу. Потом Салтайя стирала воспоминания из его сознания — перед отъездом она об этом позаботится.

— Так вот что ты проделываешь с нами? — прохрипел он. — Со мной и всеми остальными?

— Нет. С тобой и с братьями я этого никогда не делала.

— Клянешься? — Его голос дрогнул.

— Клянусь священной Ксаран, — назло ответила она, чтобы еще раз насладиться его яростью. — Да и действие моих чар быстро заканчивается. Мне приходится их постоянно обновлять, а потом, дней через тридцать, я отпускаю жертву. Я никому не причиняю вреда.

В принципе, так оно и было. Подчинение — мелочь по сравнению с Лепкой, но если применять его в больших дозах, разрушение идет гораздо быстрее. Эрн и Брараг почти наверняка выживут, а вот ее служанка, Гуита, стала практически бесполезной — несмотря на то, что проработала у нее меньше года. Хотя Пераг продержался гораздо дольше остальных, к концу он совсем обезумел. Очень скоро она хотела приказать ему покончить с собой, если бы девчонка Селебр не избавила ее от трудов.

Салтайя вернулась к своему стулу, дожидаясь, когда явятся Эрн и прорицательница. Квирарл, Квирарл! Мой мальчик… Сегодня она предложит Древнейшей кровь и будет молиться о том, чтобы удача вновь повернулась к ней лицом.

Свидетельница вошла и закрыла за собой дверь. Остановившись у входа, она достала свою прялку и, не обращая внимания на сатрапа и Салтайю, начала прясть. Она была высокой, худой и скорее всего молодой, поскольку не запыхалась после долгого подъема.

— Спроси у нее, куда девался мой эскорт, — сказала Салтайя. — Половина Героев, выступивших со мной из Косорда, так и не добралась до Трайфорса. Где они?

Терек все еще вжимался в стену, словно пытался выбрать максимально далекое от Салтайи место.

— Отвечай, Свидетельница.

— Они ни разу не попадали в пределы моего восприятия, — ответила прорицательница.

— Что говорит о них Мудрость?

— Отвечай.

— Этого я пока не могу знать. — Ее веретено продолжало вертеться.

— За последний год многие и многие веристы так и не добрались до Трайфорса. Знаешь ли ты, куда направились хотя бы некоторые из них?

Получив подтверждение от Терека, прорицательница сказала:

— Да. Я могу составить список, но это займет некоторое время.

Ага! Наконец что-то определенное!

— И где же находится большинство из них? — нетерпеливо спросила Салтайя.

Терек велел прорицательнице отвечать.

— Большинство из них отправились в лагерь мятежников в Натервале.

Терек отлепился от стены.

— Мятежников?! Каких мятежников?

— Известно, что мятежники, которые собираются возле Натерваля, называют себя Новым Рассветом.

Терек приблизился к прорицательнице — по-прежнему стараясь держаться подальше от сестры.

— Сколько их? Кто их командир?

— Известно, что его зовут командир орды Арбанерик Крэнсон. По последним сведениям их шестнадцать раз по шестьдесят, четыре дюжины и еще трое, но так было три тридцатки назад.

— Арбанерик! Я его знаю. Он потерял руку во Флоренгии. Вернулся домой год или два назад. — Терек был вне себя от ярости. — Предатель! Клятвопреступник!

Салтайя прикидывала, как быстро дойдет письмо к Эйду в Скьяр и кому она может довериться. Быть может, ей следует послать на помощь Хорольда. Ей бы и в голову не пришло искать мятежников поблизости от Натерваля. Арбанерика необходимо уничтожить, пока он не стал еще сильнее.