– Мне представился случай изменить жизнь. – Колин протянул к нему руки, молча умоляя понять. – У меня был единственный шанс и ни минуты на размышления.
– А как же я? – спросил, выпрямляясь, Пьетро. – А как же мое горе? Оно не имело для тебя значения?
– Ты думаешь, я не страдал? – с горечью сказал Колин – его осуждал еще один человек, которого он любил. – Я мог бы и на самом деле умереть.
– Так зачем же ты это сделал? – Пьетро подошел к нему. – Я пытался понять, что заставило тебя так поступить, но не смог.
– Раньше у меня ничего не было. Ничего, чтобы создать обеспеченную жизнь тем, кого я любил.
– Обеспеченной чем? Единственное, что омрачало мою жизнь, – это твоя гибель!
– А избавление от необходимости работать? – настаивал Колин. – Жизнь с путешествиями и открытиями? Сейчас я могу предложить тебе то, чего не мог обеспечить раньше.
Красивое лицо Пьетро исказилось от боли.
– Я простой человек, Колин. Крыша над головой… пища… семья. Вот все, что мне нужно для счастья.
– Хотел бы и я иметь такие простые потребности. – Колин подошел к стойлу и положил на перекладину скрещенные руки. – Я хочу, чтобы Амелия была счастлива, и это был единственный путь к обладанию ею.
– Колин… – Он услышал, как вздохнул его дядя. – Ты ее все еще любишь?
– Не представляю, как можно не любить ее. Это стало частью меня, как волосы и цвет кожи.
Пьетро подошел.
– Мне надо было воспитать тебя в таборе. Тогда бы ты не желал того, что недоступно.
Колин улыбнулся, глядя куда-то мимо него.
– Где-нибудь и когда-нибудь мы с Амелией все равно бы встретились.
– Это в тебе заговорила цыганская кровь.
– Да, наверное.
Наступило долгое молчание, каждый пытался найти нужные слова.
– Как давно ты находишься в Англии? – наконец спросил Пьетро.
– Несколько недель.
– Несколько недель, и до сих пор не пришел ко мне? – Пьетро покачал головой. – Я чувствую, что совсем не знаю тебя. Мальчик, которого я вырастил, больше заботился о чувствах других.
Страдая от того, что причиняет боль, Колин протянул руку и положил ее на плечо Пьетро.
– Если моя любовь – заблуждение, то не потому, что я меньше люблю тебя, а потому, что слишком сильно люблю Амелию. Чтобы стать достойным ее, я бы совершил все, что угодно, уехал бы в любую даль.
– Кажется, ты совершил все, что задумал, – тихо заметил Пьетро. – Твоя одежда и твоя карета очень хороши.
– Сейчас они кажутся бесполезными. Амелия, как и ты, сердится на меня. Я не знаю, простит ли она меня, а если нет, то все потеряно.
– Не все. Я всегда буду с тобой.
Слезы подступили к глазам Колина, и он резким взмахом руки стряхнул их. Дядя некоторое время смотрел на него, затем со вздохом облегчения обнял его.
– В тебе еще осталось кое-что от прежнего Колина, – ворчливо заметил он.
– Прости, что заставил тебя страдать, – прошептал Колин, горло сжималось, и ему было трудно говорить громче. – Я вижу только конец. Я хотел иметь все, а теперь у меня нет ничего.
Пьетро покачал головой и отступил назад:
– Еще рано сдаваться. Ты слишком много трудился.
– А ты можешь простить меня? – Если ему удастся вернуть любовь одного, то, может быть, удастся вернуть и любовь другого.
– Может быть. – Усмешку Пьетро скрыла борода. – Шесть лошадей требуют ухода.
На губах Колина мелькнула веселая улыбка.
– Я к твоим услугам.
– Тогда пойдем. – Пьетро обнял Колина за плечи и направился к помещению, где находились конюхи. – Тебе надо переодеться.
– Если я испорчу свою одежду, то куплю себе другую.
– Гм… – Дядя задумчиво оглядел его. – Насколько же ты богат?
– До неприличия.
Пьетро присвистнул.
