Нью-Йорка.
Нэнси стала женщиной легко, раскрывшись, словно нежный цветок в первых лучах зари.
Глава 18
Телефонный звонок вырвал Неарко из объятий сна. Он поднял трубку и узнал энергичный голос Джимми Маррона:
– Извини, пришлось тебя разбудить.
– Надеюсь, на то есть основательная причина, – пробурчал недовольный Неарко.
– Некоторые вещи лучше сообщать немедленно, – заметил Джимми.
– Десять к одному: новость поганая, – отозвался Лателла-младший.
Неарко провел рукой по лицу и покрепче сжал трубку: хотелось ему придушить Джимми, что разбудил его в шесть утра.
Маррон недолюбливал Неарко, считая его грубым, недалеким и наглым. Хамил Неарко всем подряд, даже отцу, но все-таки он был членом семьи Лателла, а с ней Маррона связывали прочные узы. Джимми работал для общего дела и поступал так, как подсказывало ему чувство долга. Ему плевать было на недовольство наследного принца, формально он подчинялся Неарко.
– Я считаю, новость важная, – заверил Лателлу Джимми.
– Слушаю, – насторожился Неарко.
Голос у него был еще сонный, но голова ясная.
– Я только что закончил ревизию в ресторане.
– Ну и что?
– Нашел дырку, куда проваливаются денежки.
– И кто же эту дыру сделал?
– Пол!
Неарко воспринял новость спокойно.
– Вот как! – только и сказал он.
Пол Валенца, опытный бухгалтер, вел отчетность сети ресторанов, контролировавшихся семьей Лателла. Он занимался также импортом продуктов из Италии и наймом персонала. Именно Пол обнаружил, что в бидонах с маслинами из Сицилии переправляют в Штаты наркотики. Валенце доверяли вполне, но Неарко ни на мгновение не усомнился в словах Джимми. Маррон останется верен семье Лателла до самой смерти.
– Хорошо, Джимми, – сказал Лателла-младший, – спасибо за информацию.
– Передай привет отцу, Неарко. Да, кстати, я сделал фотокопии счетных книг Пола.
Неарко потянулся, сел на постели. Дорис что-то недовольно пробормотала. Такие ранние звонки случались редко, но, если уж кто-то звонил ни свет ни заря, Дорис становилась невыносима, чувствуя, что грядут неприятности. В такие дни жена обрушивала на Неарко бесконечные упреки за все прошлые ошибки и отравляла мужу жизнь окончательно.
Неарко на цыпочках прошел в ванную, но жена вскочила и перехватила его на пороге.
– Не желаю знать, что там у тебя случилось, – взвизгнула Дорис, – но учти, сегодня мы приглашены на ужин к моим родителям!
Судя по тону, никаких возражений она не допустила бы. Неарко в эту минуту охотно задушил бы супругу, с тестем и тещей в придачу. Его замучили дела, к тому же ему очень не хватало Бренды. Он находил в ее объятиях не только эротическое удовлетворение, но и забвение от житейских передряг. С ней Неарко чувствовал себя сильным и значительным человеком. И все-таки он пожертвовал любовницей ради семьи, которую сохранял исключительно из уважения и страха перед старомодными условностями. Ему очень хотелось обругать Дорис, но он лишь недовольно пробурчал, что на ужин идти готов.
Неарко спустился в кухню. Там уже вовсю хозяйничала его мать. В неаполитанской кофеварке закипал кофе, распространяя крепкий аромат. На столе стояла тарелка с тостами и вазочка с сицилийским медом, отливавшим золотом.
Сын поцеловал Сандру и спросил:
– А папа где?
– Отдыхает. Сегодня ночью плохо спал. Сказывается возраст, он ведь уже не мальчик, да и забот много.
– Все мы с годами не молодеем, – вздохнул Неарко. – Но отец, по-моему, в прекрасной форме.
Неарко обманывал мать. К тому же сегодня к заботам Фрэнка прибавится еще и эта история с мошенничеством Пола Валенцы.
С тех пор как семья занялась Атлантик-Сити, Фрэнк стал маниакально осторожен. Конечно, осторожность – вещь незаменимая, но на этот раз, на взгляд сына, отец просто перепугался. Он удвоил охрану виллы и потребовал вести торговые операции в обстановке полной секретности. Даже Сандре и Дорис ничего не говорили.
Неарко налил в расписанную цветами чашку кофе, намазал хрустящий тост маслом и медом, откусил кусок, но никакого удовольствия от еды не испытал. Он выпил кофе, но одна мысль отравила ему завтрак: мысль о Бренде Фаррел. И мучился Неарко не только из-за того, что кончилась любовная история, пропала прекрасная возможность развлечься. Нет, к сожалению примешивалось какое-то неприятное ощущение, напоминавшее сигнал тревоги. Он припомнил одну сцену с Брендой, а припомнив, почувствовал: колокольчик тревоги, позвякивавший чуть слышно, зазвенел вовсю.
