слышали, он сам заявил, что является никем иным как Гитлером в кубе.
— А у вас есть гарантия, что мы сможем отговорить его, даже прими мы подобное решение?
Вопрос Клименко повис в воздухе, как мрачная тень. Долго никто не отвечал.
— Мы теряем контроль над ситуацией. — Тихонов сложил руки на груди, и откинулся на спинку кресла.
— Нет. Мы его уже потеряли — уточнил Штейнберг.
Клименко поднял глаза.
— На крайний случай, мы можем попытатся уничтожить пришельца. Не думаю, что он выдержит прямое попадание из танкового орудия.
Двое других вздрогнули.
— Никогда. Да вы что, спятили? А если выдержит? Если не попадём? Да если… Если он выживет, он уничтожит всех людей!
— Согласен. Клименко, этой возможности у нас нет. На дракона можно влиять только морально, но никак не силой. Вы ведь видели, на что он способен.
— Тогда я слушаю ваши предложения, товарищи.
Они продолжали молча курить, когда в дверь постучали. Вошёл адьютант Тихонова, и доложил, что капсула издаёт странные звуки, напоминающие сирену. Офицеры стремительно направились в развороченный барак.
— Что означают эти звуки? — профессор обращался к искорёженному цилиндру, ощущая себя идиотом.
— Поготовка экипажа к пробуждению завершена. Требуется приказ Императора для расконсервации жилого бокса.
Штейнберг вздрогнул, и повернулся к генералам.
— Второй дракон готов к выходу.
— Мы слышали, профессор. — Клименко взглянул на Тихонова. — Что делаем?
— Ожидаем Ская.
Они приблизись к машине, которую подогнали к дыре в фасаде барака. Профессор обратил внимание на нервное поведение персонала базы — люди стояли группами, обсуждая между собой некие события. В воздухе висела тревога, заставляя всех плотнее сжимать оружие.
— Вы тоже чувствуете, Штейнберг? — генерал прислонился к машине, и скрестил руки на груди.
— Что, товарищ генерал?
— Напряжение. Тревогу. Ожидание чего-то.
Учёный вздрогнул.
— Да, чувствую. — тихо признался он.
— Как в то воскресение… — Клименко присоединился к остальным.
— Да. В то утро я ощущал себя именно так… А потом было слово «война». И облегчение, Гриша. Я узнал причину тревоги, и мне стало легче.
— Но ведь мы знаем причину этой тревоги, Иван.
Тихонов покачал головой.
— Нет, мы только полагаем, что знаем это. На самом деле, причин много. И не последняя из них — страх.
— Страх? — Штейнберг удивлённо посмотрел на генерала.
— Да. Мы встретили непостижимое, непонятное человеку явление. И как всегда, непонятное — прежде всего враждебно. Впрочем, мне ли учить вас психологии?
Профессор надолго замолчал. В этот момент к машине подбежал майор, и отдал честь.
— Товарищ генерал! Разрешите обратится! — он обращался к Клименко, как к заведующему безопасностью базы.
— Слушаю.
— Часовые задержали двоих шпионов!
Клименко подскочил.
— Где?!
— На месте падения обьекта. Двое людей, одеты в гражданское, очень странные. Они не говорят по-русски, но не знают и немецкий.
Штейнберг уронил сигарету.
— Странные, говоришь? Почему?
Майор замялся.
— Это трудно обьяснить, товарищ Штейнберг. Лучше вам самим допросить подозреваемых. Они в дзоте охраны № 7, под стражей.
— За мной. — Клименко быстрым шагом направился к указанному месту, за ним поспешили Тихонов и Штейнберг.
По дороге майор рассказывал детали:
— Их обнаружил патруль лейтенанта Дьякова, когда прочёсывал местность. Мужчина и женщина, непонятной расовой принадлежности. Они находились в воронке, и осматривали её. Аресту не сопротивлялись, но говорят только между собой на непонятном языке…
Клименко и Тихонов переглянулись.
— Если это то, что я думаю, то намечается интересное развитие событий… — заметил разведчик.
Генерал кивнул. Профессор махнул ассистенту, и тот бросился за кинокамерой.
Глава 8
— Ты звал меня, Рэйдэн?
— Да.
(
— Ты мой единственный друг, Сумрак.
(
— Что случилось?
(
— Мне нужна твоя помощь, дракон.
— Какая?
— Я хочу уйти.
(
— Это плохая мысль, Рэй.
— Я устал, Сумрак. Я очень устал. Мне слишком много лет. Я не могу больше.
(
— Рэй, ты действительно устал. Но это не значит, что ты не сможешь отдохнуть.
(
— Я не смогу, Сумрак. Я просто стал слишком стар для этой жизни. Я лишний. Время, когда вы нуждались во мне — прошло. Я больше не могу нести груз своих лет, друг.
— Маг, опомнись. Мы с тобой пережили многое. Ты один пережил в сотни раз больше. Эта депрессия скоро пройдёт.
(
— …они ушли. Они сказали мне, что готовы рискнуть миром за друга. Они смотрели на меня, как на… как на… как на старого паука, Сумрак! А я не смог заставить себя пойти с ними… Я и есть старый паук.
(
