Империя перестаёт существовать, её сменяет сложная демократическая структура Ароан. Во главе Ароана стоит по-прежнему Скай, теперь Ароан-Вождь, внутренняя система правления исключительно сложна и организована по многоуровневому принципу. Инициаторы нового курса — Драко и Тайга Локхарты, разработавшие эту систему, и с помощью Винга испытавшие её на планете Уорр. Несколько лет Диктаторы пытаются внедрить новую систему, но безуспешно.
Тем временем Рэйдэн призывает Винга и Тайгу к себе на станцию, и раскрывает им свою главную тайну. Выясняется, что генетические изменения, ответственные за Силу Диктаторов, изобретены не Рэйдэном. Используя машину времени, он обнаружил в далёком будущем, на выжженой после ядерной войны планете Санлайт двух мутантов, молодых драконов Коршуна и Тикаву. Исследовав их, Рэйдэн пришёл к выводу, что те представляют собой следующую ступень эволюции. И тогда он задумал на редкость необычный шаг — похитив их сына, доставить его на Дракию, где тайно заменить на ребёнка семьи Фалькорров. Тайга и Винг приходят в ужас, но Рэйдэн обьясняет, что так как Скай уже Император, то обмен в любом случае имел место. Более того, он демонстрирует доказательства, что именно Тайга совершила обмен. Поставленные перед фактом, Диктаторы вынуждены согласится, и отправляются на Санлайт.
Именно в этот сложный момент возвращается Дарк. На этот раз он весьма тщательно подготовлен. Захватив машину времени Рэйдэна, он перехватывает корабль, на котором только-что рождённого Ская должны доставить на Дракию. С помощью Мрака он одерживает победу над Вингом, захватив его в плен. Тайга вынуждена бежать, чтобы предупредить остальных. Дарк, маленький Скай и Винг исчезают.
Диктаторы бросаются на помощь, что и предвидел Дарк. Используя машину времени он организует локальный хроноклазм, в котором Дарк — Император Галактики, а Ская никогда не существовало. Рэйдэн и остальные с трудом спасаются от флота Империи, теперь принадлежащего Дарку, и принимаются искать Ская. Рэйдэн убеждён, что Скай жив. Дарк правит, укрепляя свои позиции, Диктаторы пытаются восстановить контроль над Галактикой, Рэйдэн и Сумрак заняты поисками Винга. Драко и Тайга стараются удержать молодого сына Ская, Каэла, от нападения на Дарка. Назревает страшная война.
Книга первая
Глава 1
— Теория Времени — наиболее сложное достижение моего народа. Она ещё не до конца исследована.
— Скажи, почему мы не можем отправится в прошлое, и помешать Дарку до того, как он напал на нас?
— Потому что одна подобная попытка уже была. Ты не забыл?
(
— Но то была ошибка.
— Последствия которой мы пытаемся исправить до сих пор. И вспомни, что мои расчёты доказали — попытайся мы предупредить нас самих о Катаклизме, и произошёл бы парадокс. Именно тот, который сотворил Дарк.
— Ты сильно ошибся, когда сделал его одним из нас.
— Я не бог. Я тоже могу ошибатся. И последствия моих ошибок бьют по мне ничуть не слабее, чем по другим. Катаклизм не затронул Дракию, Викинг. А моего дома не стало.
(
— Но как теперь восстановить историю? Скай и Винг исчезли, а ведь они ключевые фигуры.
— История не изменилась, Вик. В тот миг, когда корабль Винга был захвачен, Вселенная разделилась на две. В одной из них продолжается история, в которой Скай — Император, а Дарк был уничтожен мной за день до атаки. Но в той, которую мы пытаемся сейчас исследовать, история полностью изменилась. Без Ская не могла возникнуть Империя. Я никогда не решился бы на Коррекцию, не имей я за спиной столь мощного союзника, как Скай. Винг вообще не рождался, как и Каэл, и вообще вся история пошла по другому пути. Нам ещё повезло, Вик. Мы не испарились на месте.
— Но как мы могли исчезнуть? Ведь тогда Дарк не смог бы совершить путешествие, мы не исчезли бы, но тогда он совершил бы путешествие, и…
— …и именно так и случилось. Он создал петлю времени, в которой и он, и мы, обязательно существуем. Неплохой ход. Но далеко не лучший. К счастью, Дарк оказался недостаточно рассудителен.
— Что ты имеешь в виду, Рэйдэн?
— Он мог изменить ребёнку психопрофиль, и вернуть его приёмным родителям, Фалькоррам. А затем он мог бы вернутся в наше время, где Скай стал бы его верным слугой. Или даже рабом. Без всяких парадоксов.
(
— Ты иногда просто пугаешь меня, маг.
(
— Дорогой мой, неужели ты думаешь, что я выбрал драконов в качестве своей команды просто так? Вам подобные идеи просто в голову не придут.
(
— Как бы я хотел сказать о себе то же самое…
Утром шёл дождь. Он даже решил, что сегодня ему придётся весь день мокнуть в поле, но дождь прекратился. Однако тучи остались…
Капитан Окинава Хамсин мрачно посмотрел на небо. Плохая погода, почти нелётная.
«Як» снаружи выглядел ничуть не лучше настроения пилота. Грязная, мокрая машина, неумело покрашенная в маскировочные цвета, и побывавшая во многих переделках. Но он ни за что не сменил бы самолёт. Он стал наполовину им самим.
В то утро его опять тревожили воспоминания. Последнее время у него часто болела голова. Память билась в запертые двери сознания, пытаясь прорватся на волю. Но двери были несокрушимы.
Пилот сидел в тесной кабине истребителя, и глядя сквозь мокрое бронестекло фонаря, видел вовсе не грунтовый аэродром своей дивизии. Он видел те дни, когда всё началось…
«Тогда мы с Николаем были желторотыми птенцами, только-только из лётного училища… Сколько надежд мы строили! Сколько планов обсуждали, сидя за бокалом шампанского… Коля никогда не признавал водки, и сумел заразить меня своей уверенностью…»
«Мы мечтали о подвигах. Мы с утра до ночи копались в самолётах, словно были механиками, а не пилотами. При слове Чкалов мы начинали дрожать…»
Окинава печально улыбнулся своим мыслям. На суровом лице воина улыбка смотрелась столь же неуместно, как цветок на взлётной полосе.
«Помню, как в 39-ом мы стояли у репродуктора, и слушали сводку о нападении на Польшу. Тогда я посмотрел на него, и сказал, что не больше чем через год начнётся война… Он кивнул.»
«Потом были первые истребители. Тогда И-16 казался мне даже не совершенством — чудом. Я излазил свою машину вдоль и поперёк, вместе с механиками разбирал двигатель. И хорошо помню возмущение, когда майор Мирошниченко, воевавший в Испании, мрачно заметил:
— Хорошая машина… Пока „мессеров“ не видел.»
Громадный человек, сидевший в кабине самолёта, усмехнулся.
«Я даже решил, что он сломался… Комэска дважды сбивали, и он только чудом не попал в плен. Поговаривали, что во второй раз он сломал ноги, и несколько дней прятался в воронке от бомбы. Но он
