– Послушай, юноша, осталось двадцать пять дней до того дня, когда на площади дворца будет великое торжество. Я и мои помощники сделали для этого торжества деревянные скульптуры предков божественного обба. Деревянные идолы нам помогут.
– Как они смогут помочь? – горячо спросил Макера.
– Послушай, юноша, я задумал нечто удивительное! Тебе надо повидать своих братьев и договориться с ними. Понимаешь? Накануне того дня, когда будет торжество, они должны быть свободны. В этот день им не следует быть в охране. В этот день я должен увидеть их. Я выведу их за ворота дворца.
– Их же не выпустят! – воскликнул Макера. – Разве ты забыл слова Олове?
– Не торопись, послушай старого человека. Двадцать пять дней я буду трудиться для этого. В трех больших деревянных фигурах я выдолблю отверстия. Я сделаю так, что в каждой статуе сможет поместиться один из твоих братьев. Я сделаю большие отверстия в головном уборе каждой статуи, чтобы твои братья не задохнулись, пока мы будем их перетаскивать за ворота дворца и устанавливать на площади у священных алтарей. Алтари эти ставят ночью, и божественные изображения мы также всегда устанавливаем ночью. Жрецам, занятым приготовлениями к священнодействию, будет не до нас. Ты понял, юноша, что я задумал?
– Не знаю, как и благодарить тебя! – закричал Макера и бросился обнимать старого резчика.
Теперь только бы увидеть братьев. Но как это сделать? И тут на помощь пришел Олове. Он то и дело напоминал старому сановнику о давнем его обещании.
И вот в один из жарких дней, когда божественный обба отправился на покой, во дворе ремесленников появился старый сановник. Он позвал Макеру и велел ему следовать за ним в святилище обба. Старый сановник привел Макеру к трону божественного обба, за которым стояли трое охранников.
Это его братья? Но как они изменились! Макера никогда бы их не узнал, если бы Олове не рассказал, как они одеты. На братьях были богатые доспехи. Макера молча рассматривал трон и все ждал, когда старый сановник отойдет в сторону. И он дождался. И тогда Макера тихо спросил:
– Здесь есть Мафи? Здесь его братья?
– Кто ты? Откуда ты знаешь Мафи и его братьев?
– Я Макера, сын Бахаго! Братья, вы не узнаете меня?
Трое охранников, которые уже много лет привыкли стоять безмолвно и неподвижно, подобно бронзовым статуям, вдруг забыли об этом. Они оставили свои места за троном и бросились обнимать Макеру. Они тискали его, целовали и смеялись. Они были так рады, что даже позабыли о том, где они находятся. К счастью, зной прогнал старого сановника, и никто не мог помешать. А Макера тотчас же рассказал им о задуманном. Рассказал о том, что в канун дня торжества, вернее, в ночь они должны находиться вблизи ворот ремесленников, чтобы старый резчик смог спрятать их в своих статуях и вынести за ворота дворца.
Макера рассказал о том, как найти улицу литейщиков, и велел укрыться в хижине Бахаго. Он знал, что в эту ночь Бахаго уже займет место на площади, как это сделают многие простолюдины, которые хотят увидеть великое торжество. Он рассказал о том, как царский слуга пообещал ему помочь повидать родителей. И тогда все четверо поняли, что близок счастливый час свободы и что недолго уже осталось томиться в этом святилище.
Бахаго неустанно трудился над изображением божественного всадника. Ему надо было закончить бронзовую статую ко дню торжества. Он хотел увидеть на площади перед дворцом самого хранителя сокровищ и предложить ему взять эту статую во дворец, взять безвозмездно, с одним только условием: чтобы Макера вернулся домой.
И вот день торжества. Накануне, ночью, Бахаго и Мать Макеры в последний раз чистили и полировали превосходного бронзового всадника. Они делали это при свете факела, и, несмотря на то что скульптура была всего лишь в один локоть, всадник казался им таким величавым – настоящим божеством. Мать Макеры не переставала восхищаться красотой коня. Божественного обба она боялась. И если она решилась очень тщательно, до блеска, отполировать коня, то к всаднику она не прикоснулась. Это сделал сам Бахаго, произнося при этом какие-то одному ему известные заклинания.
Однако они не решились взять с собой эту скульптуру. Перед самым уходом Бахаго поставил ее посреди хижины и решил позвать слугу обба, чтобы тот забрал этот дар и вручил его самому правителю Эдо, передав ему просьбу кузнеца вернуть Макеру домой.
Они отправились на площадь в темноте и заняли места поблизости от алтарей.
А в это время резчик по дереву в последний раз проверял, насколько хорошо и незаметно приоткрываются задние створки в божественных изображениях предков обба, которые должны были на этот раз помочь сыновьям кузнеца Бахаго получить свободу. Старый резчик никогда не видел Бахаго и сыновей его тоже не видел. Он знал только Макеру и знал, какие несчастья постигли эту семью. Но ему очень захотелось помочь безвестному кузнецу из людей хауса. Ведь он тоже был из людей хауса, хотя никогда не бывал в саванне.
Деревянные статуи были сделаны очень искусно. Хорошо, что с самого начала они были задуманы такими большими, намного больше человеческого роста. Иначе не осуществилось бы желание Макеры.
Но вот люди, живущие за воротами ремесленников, подняли статуи и понесли их. У ворот они остановились. И тут к ним подошли трое из охраны божественного обба. Макера узнал своих братьев. Со слезами радости смотрел он, как старый резчик помогал им забраться в деревянные статуи.
– Не бойся, Макера, – сказал старый резчик, – твои братья не задохнутся, я обо всем позаботился. Я думаю, что им трудно будет стоять неподвижно, но ведь они привыкли, да и недолго им придется ждать в деревянных темницах.
– Да, нам не привыкать, – согласился Мафи.
В полутьме сверкнули его ровные белые зубы. Но Макера не услышал раскатистого смеха своего старшего брата. Мафи уже разучился смеяться весело и заразительно, как он делал это в саванне, помогая отцу плавить бронзу для наконечников стрел.
– Когда настанет утро и ты уже будешь свободным, – сказал старый резчик, обращаясь к Мафи, – пойди к базару и вблизи южных ворот найди маленький домик с крышей из резного дерева. Такой крыши нет больше нигде. Под этой крышей жила моя семья. Всем, кто еще жив, передай мое благословение, скажи,
