Я посмотрел на семейную фотографию в рамочке на каминной полке — Викки, Эрик и я — и вдруг понял.
Это был дом нашей мечты. Дом, о котором мы с Викки мечтали, который планировали, на который копили.
Я сел на диван — эту обивку выбрала бы Викки — и разрыдался. Ничего этого никогда не будет. Наша мечта никогда не осуществится. Никто не мог меня увидеть, но я закрыл лицо руками, и слезы полились неудержимо. Я рыдал час, два, три. До рези в горле, до жжения в глазах, до боли в желудке и легких. Никогда бы не подумал, что в моем организме столько слез: казалось, они никогда не иссякнут, разве что сердце не выдержит и я умру.
Где-то в середине ночи я все же сумел остановиться. Распухшие веки не размыкались, я почти ничего не видел, но, как ни был измотан, так и не заснул. На рассвете я пошел в свою новую кухню, сварил себе кофе, достал из шкафчика пару черничных кексов. После завтрака я принял душ, переоделся и машинально поехал на работу.
Стэн ждал меня на парковке.
— Ты выглядишь преотвратно. Что случилось, черт побери?
Я затряс головой и попытался обойти его. Мне хотелось поскорее оказаться в моем уютном кабинете, полном воспоминаний о моей любимой музыке. Я мог там отдохнуть. Я даже мог там поспать.
Стэн схватил меня за руку.
— Отстань!
Но Стэн потащил меня к своей машине.
— Поехали. Сегодня мы не работаем. Я должен тебе кое-что показать.
Я никогда не слышал такого волнения в его голосе. Стэн казался энергичнее, моложе и оптимистичнее обычного. Его пыл оказался заразительным.
— Что именно?
Стэн понизил голос:
— Я кое-что нашел. Быстро в машину. Поговорим по дороге.
И мы поговорили.
Вообще-то говорил Стэн. Я мог бы рассказать ему столько же — если не больше, — но был слишком измотан, слишком разбит, правда, когда он закончил, я осознал, что наши истории взаимосвязаны и составляют единое целое.
Оказалось, что Стэн ездил в город. Странности не обескуражили его, а, наоборот, побудили к действию, и — с самой нашей встречи с ведьмой — он играл в частного детектива, пытаясь выловить крупицы правды из той лжи, в которой мы жили, найти Верховного и встретиться с ним. Прошлой ночью он остался в своем кабинете и стал ждать, пока все уйдут. Он уже пробовал эту тактику, но тогда два охранника нашли его и вышибли из здания. Однако на этот раз Стэн успешно увильнул от них и спрятался в лабиринте писательских берлог, по которому когда-то провел меня Генри. Как только Стэн слышал шум или ему казалось, что кто-то приближается, он нырял за чей-нибудь письменный стол или диван и затаивался. Наконец, в полночь Стэн вышел из двери в начале дорожки и оказался там, где и предполагал, то есть перед кабинетом Генри. И увидел почтальона.
Им оказался один из похожих на моего чиновников, «безликих придурков», по меткому определению Стэна, и этот человек быстро удалялся по коридору с холщовым мешком, как у Санта-Клауса, через плечо. Парень только что опустошил почтовый ящик в противоположном конце коридора и явно направлялся в почтовое отделение корпорации, где сортировалась корреспонденция.
Стэн понимал, что если попытается преследовать почтальона, то будет незамедлительно обнаружен, поэтому нырнул обратно в лабиринт. Двери лифта звякнули, открываясь. Когда второй звонок возвестил о закрытии дверей лифта, Стэн выскользнул из своего убежища и проследил за загорающимися цифрами на верхней панели.
Лифт поднимался.
На это Стэн и надеялся. Почтальон либо собирал корреспонденцию с верхних этажей, либо встречался там со своими коллегами. Стэн увидел, как зажглась цифра восемь. И не погасла.
Стэн ждал, прислушиваясь, готовый в любой момент снова спрятаться в своем кабинете, но ничего не менялось.
Три минуты.
Пять минут.
Семь минут.
Десять.
Неужели столько времени требуется, чтобы забрать письма с восьмого этажа… или там находится главный сортировочный зал?
Стэн рискнул и нажал на кнопку вызова лифта.
Лифт спустился.
Стэн вспомнил, как я рассказывал, что меня пустили только на пятый этаж, но все равно нажал на кнопку восьмого.
И двери закрылись.
Стэн пожалел, что у него нет оружия — никакого предмета, который можно было бы использовать как оружие, — но вряд ли это ему помогло бы.
Двери разъехались, и Стэн увидел просторное помещение, больше всего похожее на фабрику девятнадцатого века. Все было черным и пыльным, пахло горящим углем и смазкой, горячий влажный воздух был словно пропитан сажей. Оголенные трубы, металлические опоры, свисающие с грязного потолка лязгающие цепи, прикрепленные в разных местах к переплетению деловито пыхтящих агрегатов.
Из центра этого хаоса убегали в дальний конец фабрики две бесконечные конвейерные ленты, заваленные конвертами. В корзине рядом лежали пустые полотняные мешки. Ни безликого придурка, которого преследовал Стэн, ни других чиновников не наблюдалось, но по обе стороны конвейерных лент сидели скелетообразные фигуры, быстро сортирующие конверты. Некоторые конверты сортировщики бросали в большие воронки, а на оставшиеся шлепали почтовые марки.
Точно как в моем сновидении.
Стэн увидел все это мгновенно, быстро нырнул в правый передний угол лифта и принялся жать на кнопку четвертого этажа. Лифт никак не реагировал, и Стэн понял, что придется искать другой путь отступления, иначе его застукают.
Он вылетел из лифта, спрятался за колонной, тут же осознав, что прекрасно виден не менее чем дюжине почтовых тружеников.
Оказалось, что ничего страшного. Они видели Стэна, но это их явно не волновало. Они были так сосредочены на своем занятии, будто сами были машинами.
Стэн немного расслабился и — ради эксперимента — вышел из-за колонны, прошелся в поле зрения скелетообразных фигур. Никто не ринулся хватать его или останавливать, и Стэн осторожно обошел помещение, готовый в любой момент бежать сломя голову. Он нашел дверь с табличкой «Выход», открыл ее и вышел.
Стэн умолк, чтобы перевести дух, и, как оказалось, мы прибыли к месту назначения: улице на окраине Бри, казавшейся застроенной лишь наполовину. Хотя туман здесь не клубился, видимость была плохой. Здания казались просто силуэтами, невыразительными образами домов, магазинов и учреждений. Дорожное покрытие под колесами машины было твердым, но бесцветным и аморфным. И над всем этим нависало неопределенно-серое небо.
Стэн припарковался у обочины псевдоулицы.
Где мы? Является ли это частью реального мира? Я подумал о Вирджинии, Эрнесте и остальных, о том, что они говорили. Я вспомнил, как попал на эту работу, как вошел в квартиру номер 3 —
— и очнулся в том пустом офисном помещении. Все последнее время я жил в какой-то альтернативной вселенной.
Или сходил с ума.
Стэн вышел из машины. Я последовал за ним. Как и в окружающем нас городе, воздух был едва
