наняться матросами на английский корабль, шедший в Европу. Мне хотелось непременно побывать в Париже. Ваньку же потянуло в Россию. Мы расстались с ним в одном испанском порту, и я потерял его след.
В Париже мне удалось отыскать издателя Магеллана, который купил когда-то у Беспойска его записки. Я пришёл к нему и сказал, что нарочно приехал с Мадагаскара, чтобы сообщить ему о конце Беспойска. Передал ему подробности смерти ампансакаба и просил его приписать последнюю главу.
Магеллан пожалел Беспойска, но тут же заявил, что о напечатании его записок, особенно о последней главе, не может быть и речи: цензура никогда этого не разрешит. Однако он ошибся.
В Париже мне пришлось быть свидетелем великих событий. На моих глазах слетела с плеч голова Людовика XVI, того самого, который нашёл, что деятельность Беспойска на Мадагаскаре слишком дорого обходится Франции. Но прежде чем упала эта голова, в Париже, у издателя Бюиссона, вышли из печати воспоминания Августа Беньовского.
«Зови меня дураком», — сказал Беспойск, умирая.
Но будь у него хоть семь пядей во лбу, он не смог бы осилить того дела, за которое взялся! Мы слишком рано приехали на Мадагаскар.
Каждый, кто прочтёт записки Беспойска, должен признать, что он был удивительный человек по части умения командовать людьми, убеждать их, воодушевлять на подвиги.
Он ошибался большую часть жизни, и, несмотря на это, люди всё-таки шли за ним.
В своих записках, написанных для продажи, Беспойск не захотел точно указать своих истинных целей, планов и надежд. Такой же ошибки не избегли и другие авторы, которые брались описывать жизнь отважного поляка. И вот, чтобы поправить эту беду, я и решил собраться с воспоминаниями и написать эту книгу.
