— Шон Франке весь день был очень занят, но, если вы не против, он хотел бы побеседовать с вами сейчас.
Поскольку было очевидно, что второй мужчина и есть Шон, я без колебаний направился прямо к нему.
Как всякий ведущий, на экране Шон почти не отрывал глаз от камеры, чтобы телезрителям казалось, что он смотрит прямо на них, но в жизни его взгляд производил совсем другое впечатление. Он был лихорадочным и каким-то птичьим. Шон по-прежнему большей частью смотрел прямо перед собой, но зрачки его при этом метались из стороны в сторону, как будто он попал в незнакомое окружение и пытается поскорее все рассмотреть.
Хартли представил нас друг другу.
— Я рад, что вы смогли начать сразу же, — сказал Шон. — Мы, конечно, пользовались услугами других водителей, но одному бедняге пришлось работать почти по двадцать часов в сутки.
— А в сутках всего двадцать четыре с половиной часа, — поддакнул я.
Шон скривился — то ли потому, что я показался ему дураком, то ли он вообще не выносил всяких затертых клише, трудно сказать. Но тут же его лицо озарилось широкой улыбкой опытного ведущего.
— Увы, увы. Вот и мне пора домой. Странно, что вы в такое время все еще здесь.
— Мне тут пока все в новинку. Даже просто побыть в этом здании, и то интересно. Жду не дождусь, когда мы отправимся на задание. — Внезапно я испугался, что опять слишком тороплю события, и замолчал. Шон сделал вид, что ничего не заметил.
— Итак, вас уже ознакомили с необходимыми требованиями и подключили к пейджинговой связи?
— Да, сэр. Все в порядке.
Франко и Хартли распрощались со мной, и я остался в коридоре один. Я задумался о том, что же мне делать дальше, и тут вспомнил, что видел внизу какую-то забегаловку. Последний раз я слегка перекусил в самолете Библос Гелиум.
В кафетерии не было ни души. Весь персонал уже разошелся, работал только торговый автомат. Он выдал мне пару сандвичей и чашку чая, и вскоре я почувствовал себя значительно лучше. Приятно все-таки иметь возможность перекусить, не завися от расписания общественных заведений.
Вспоминая минувший день, я наслаждался едой и почти уже собрался уходить, когда мимо кафетерия торопливо прошла Джанет. Я решил было, что она меня не заметила, но недооценил ее наблюдательности. Спустя мгновение она вновь появилась в дверях и вошла внутрь.
— Я вижу, вы уже освоились, Леттерер, — легко сказала она. — Но почему вы не идете домой? Если хотите что-нибудь спросить, спрашивайте, а то я уже ухожу…
Странно было слышать, как она обращается ко мне по фамилии — ведь мы с нею были одного возраста. Неудобно было задерживать ее после долгого и, очевидно, тяжелого трудового дня, но один вопрос я все-таки задал:
— Мне объяснили, что я нахожусь на постоянной связи. Как вы полагаете, мое рабочее время будет нормированным или нет?
— Скорее всего то так, то этак. Как и у меня. Поэтому-то я и спешу домой — вымыть волосы. Здесь такая пылища, что через час я уже становлюсь похожа на пугало. А потом собираюсь немного поспать.
— Уснуть, и видеть сны, может быть, — процитировал я и, заметив, как ее брови удивленно поползли вверх, поспешно пояснил: — Мистер Франко уже успел рассказать мне, как вы загружены.
Она, по-видимому, успокоилась:
— К сожалению, он прав. Так, значит, вы с ним в конце концов встретились. Ну, и что вы думаете о своем новом боссе?
— По-моему, все в порядке. — «Если, конечно, вам нравится при каждой встрече подвергаться столь пристальному осмотру», — добавил я про себя. Впрочем, может быть, я и не прав. Может быть, эта напряженность взгляда и бегающие зрачки — следствие элементарной усталости. — А почему я должен подчиняться ему, а не вам?
— Субординация, — спокойно пояснила Джанет. — Он работает здесь в два раза дольше. Боюсь, вам это причинит определенные неудобства, но в некотором роде у вас будет два босса.
— Ничего, как-нибудь переживу. Однако я совсем забыл о приличиях. В автомате еще остались сандвичи… — И я жестом указал на стул.
— Нет, извините, — ответила она, неожиданно замыкаясь. — Мне пора домой. Если нас не вызовут ночью, увидимся завтра. Я рада, что вы будете работать с нами, мистер Леттерер.
С этими словами она удалилась, окруженная аурой сурового профессионализма. Я доел свой сандвич, но почему-то теперь он уже не казался таким вкусным, как прежде.
На стоянке МНБС я отыскал свой новый автомобиль, которому было по меньшей мере лет десять. Его огромные шины низкого давления были в такой грязи, что казалось, целиком состоят из глины. Я соскреб со стекол свежий слой накопившейся пыли и, введя свой новый адрес в навигационную систему, выехал со стоянки. На развилках я ориентировался по указателям. К счастью, со мной не было никого, кто мог бы заметить, что мне требуется помощь системы, однако для того, чтобы в следующий раз добраться самому, я добросовестно постарался запомнить дорогу.
В моем новом жилище оказались свои плюсы и свои минусы. К плюсам, бесспорно, относилось то, что дом был действительно домом, а не квартирой, и к тому же находился в довольно тихом месте. Что касается минусов, то прежде всего он был очень стар и представлял собой облепленный пылью цилиндр, лежащий на боку параллельно грязной грунтовой дороге. Цилиндр был наполовину врыт в землю. Жилой уровень находился на метровой глубине, и туда вели обшарпанные ступеньки. Я припарковал машину у обочины и пошел устраиваться.
От прикосновения моего большого пальца дверь открылась и зажегся слабый свет. Беглый осмотр показал, что в доме всего четыре комнаты. Рядом с гостиной располагалась ванная, а за ними кухня и маленькая спальня. Стальные стены, загибавшиеся вверх и плавно переходящие в потолок вызвали у меня легкий приступ тошноты. В дальнем конце имелись два окна. Они были плотно закрыты, но под ними уже образовались лужицы темно-красной пыли.
Обстановка тоже отличалась предельной скромностью. Древняя модель телевизора с метровой диагональю давала обзор только в шестьдесят градусов. Настольный компьютер выглядел соответственно дряхлым и дешевым, а потертая кушетка была такой массивной, что невозможно было представить себе, каким образом ее в свое время умудрились протащить через дверь. Люди Фримена снабдили меня скудным запасом продовольствия и одним комплек том постельного белья и полотенец. Увидев несколько перемен одежды, я внезапно понял, что пьеса начинает разворачиваться слишком быстро, а мы с Фрименом не успели обсудить дальнейшую судьбу этого персонажа.
Во всяком случае, с таким домом долгие рабочие часы вряд ли покажутся слишком скучными.
Потратив полчаса на обустройство и убрав просочившуюся пыль, я решил просмотреть сообщения, пришедшие на мое настоящее имя: может быть, Фримен хочет со мной встретиться? Но поступило только одно сообщение, и оно было не от Фримена.
Оно было от Кэролайн, моей бывшей жены.
Еще не прослушав его, я уже догадался, что речь пойдет о нашем сыне, Брэде. Только благодаря ему мы с Кэролайн время от времени общались. Поскольку мы так и не смогли договориться об опеке, Брэд попеременно — по три месяца — жил то у меня, то у нее. Он был хорошим мальчиком, но до сих пор не простил родителям развода, хотя прошло уже два года.
Я вызвал сообщение, и на двумерном экране моего наручного компа появилось лицо Кэролайн. Изображение казалось черно-белым — так черны были ее волосы и так бледна кожа.
— Привет, Дэн, — услышал я ее голос. — Мне нужно, чтобы ты забрал Брэда на уик-энд. Я закину его к тебе в пятницу вечером.
Нет, так не пойдет. Я немедленно перезвонил ей, но она не пожелала отвечать на звонок, поэтому я оставил сообщение. «Извини, но в настоящий момент это невозможно. У меня свои сложности. Потерпи еще две недели». После этого я в очередной раз посетовал, что Брэд еще не дорос до самостоятельности хотя бы на два дня.
Не говоря уже о прочих осложнениях, я не представлял себе, как объяснить мальчику свою новую внешность. Конечно, была слабая надежда, что Кэролайн поймет, но обычно она обращала на мои слова так
