– Давайте попробуем вернуться вдоль реки. Так мы должны выйти к железной дороге.
Становилось все холоднее – мороз до боли стягивал онемевшую кожу.
– Хорошо бы Асао скорее вернулся домой! Жаль его! – вздохнула Икуко Кумэ, прикрывая лицо шейным платком и зябко поеживаясь. Но тут же подумала, что для этого необходимо немедленно известить родственников.
– Не уверен, что они смогут поехать за ним завтра же утром, даже если мы разыщем их сегодня. Им ведь тоже нужно как-то подготовиться…
– То есть как?
Уно смутился, не зная, как получше объяснить смысл своих слов. Ему не хотелось разочаровывать Икуко. Он все же дозвонился Асао домой. К телефону подошла его мать. Прежде чем перейти к делу, Уно потратил уйму времени, объясняя, кто звонит, – настолько далеко для нее было все связанное со школой, в которой учился сын. Когда он наконец сообщил, что Юдзи Асао в тяжелом состоянии и находится под надзором полиции, то услышал 9 ответ лишь невнятное, растерянное бормотание. Он даже не был уверен, что она правильно поняла его. «Желательно, чтобы вы сами съездили в S. Буду с вами откровенен: Юдзи пытался покончить жизнь самоубийством» – Уно думал, что этим все сказано. Однако вместо ответа мать Асао попросила его подождать минутку и отошла от телефона. Минутка явно затянулась. Уно услышал стук двери – не иначе как она вышла позвать кого-то еще, но у него было странное ощущение, что в комнате кто-то есть. Время от времени до его слуха доносился старческий кашель и слышалось какое-то металлическое постукивание. Уно закурил – и почти докуривал сигарету, когда в трубке неожиданно раздался грубый мужской голос. Мужчина представился как дядя Юдзи. Уно пришлось еще раз рассказать ему все с самого начала.
– Так он был с женщиной? Ну и прохвост! – В трубке послышался смех.
Уно рассердился:
– Вы поедете забирать его домой?
– Домой? Да, наверное, придется, а?… Только ведь я очень занят и не могу так сразу сорваться с места! Ладно, попробую что-нибудь придумать. Может быть, съезжу туда по делам.
Уно не удовлетворил столь ненадежный ответ, и еще раз, несколько сгустив краски, он описал положение, в котором находился Юдзи. Только тогда дядя пообещал отправиться завтра. Видимо, колебания его в немалой степени были связаны и с расходом. Придется заплатить кругленькую сумму за легкомысленное поведение племянника-шалопая, и его недовольство ощущалось даже на другом конце телефонного провода.
Река делала поворот в сторону от шоссе и терялась среди бетонных громад фабрик и жилых домов. Уно и Икуко Кумэ прошли еще немного и очутились на довольно хорошо освещенной торговой улице. Большинство магазинов было уже закрыто. Над многочисленными барами и кафе покачивались на ветру бумажные фонарики.
– Сэнсэй,[3] – позвала Икуко Кумэ, приостановившись и рассматривая на свету клочок бумаги, где был записан адрес – Дом Уэмуры должен быть где-то рядом!
Действительно, название улицы, указанное на табличке, висевшей на столбе, было именно то, что они искали. Однако, чтобы попасть к нужному дому, им пришлось свернуть в проулок, стиснутый многочисленными крохотными мастерскими и обшарпанными хибарами. Там на втором этаже жила мать Сумико Уэмуры. Она оказалась приземистой, очень полной женщиной лет сорока трех. На ней было толстое ватное кимоно, из-под которого выглядывала нарядная ночная сорочка; чистые, еще не просохшие волосы в беспорядке лежали на плечах. Пахнув на них винным перегаром, она оперлась рукой о косяк двери и с удивлением уставилась на посетителей, явившихся в столь поздний час. Икуко Кумэ объяснила, что она – классный руководитель Сумико.
– Ее здесь нет! – отрезала женщина, явно собираясь захлопнуть дверь.
– Мы знаем. Она попала в беду.
– Что-нибудь натворила? – нисколько не удивившись, осведомилась мать.
– Она отравилась! – вступил в разговор Уно, вспомнив беседу с родственниками Юдзи и решив, что лучше сразу открыть карты.
– Отравилась?…
– Да. К счастью, осталась жива, но пока нельзя с уверенностью сказать, что жизнь ее в безопасности.
Мать Сумико шагнула к нему и, вцепившись в рукав Уно, простонала:
– Это правда? Сумико отравилась? Где она? Где моя девочка?
Ее сильно накрашенное лицо, дрогнув, исказилось, на нем впервые промелькнула материнская тревога.
Уно объяснил, где находится Сумико. Женщина, замерев, пристально посмотрела ему в глаза. Казалось, ее взгляд проходит сквозь него, устремленный куда-то далеко-далеко.
В это мгновение в дверь выглянул высокий немолодой мужчина.
– Надо зайти в дом, а не стоять под дверью! – сказал он тоном человека, привыкшего приказывать окружающим.
Уно был уверен, что отец Сумико Уэмуры умер, но спросить, кем доводится ей стоявший перед ним человек, не решился.
Войдя, они оказались в небольшой двухкомнатной квартире. Комнаты были чисто прибраны. Однако обстановка в доме чем-то отличалась от обычного домашнего уюта, во всем ощущалась какая-то претензия, искусственность.
Пока Икуко Кумэ рассказывала о случившемся, мужчина, удобно устроившись за столиком в дальнем углу комнаты, потягивая пиво, смотрел телевизор. Узнав, что дочь нашли с приятелем, мать Сумико тяжело вздохнула, но заметно успокоилась, как только поняла, что жизнь ее уже вне опасности.
