– Когда ей было пять лет, она попросила меня научить ее играть. – Руфус, видимо, гордился этим достижением своей дочери. Голос его заметно потеплел. – К тому же она вполне сносный игрок, – добавил он. – Хотя еще и не сумела победить меня!
Энни сомневалась, что на свете найдется человек, способный хоть в чем-нибудь превзойти этого мужчину.
– Да, – в тон ему отвечала она. – Уж мне ли не знать, какой настойчивой может быть Джессика.
Он тихо фыркнул:
– Полагаете, эту черту она наследовала от своего отца?
Энни бросила на него невинный взгляд.
– И не думала, – мягко возразила она. В ее глазах светилось озорство, и, как ни пыталась она скрыть улыбку, губы ее слегка подергивались.
Он рассмеялся громче.
– Как же, не думали! Вы… – Руфус резко обернулся, когда позади Энни без стука отворилась дверь кабинета. – Какого черта? – рявкнул он на непрошеного посетителя. – Разве, прежде чем войти в комнату, не принято стучаться? – спросил он брата.
Энтони нисколько не был обескуражен. От Энни, полуобернувшейся в кресле, это не ускользнуло. И, когда он осуждающе посмотрел на нее, она почувствовала укор совести, оттого что он, должно быть, слышал, подходя к кабинету, как они с Руфусом смеялись. Но с какой стати она должна чувствовать себя виноватой: Руфус ее работодатель, а Энтони помолвлен с другой женщиной?
– Я только что проходил мимо комнаты Джессики, – с неодобрением в голосе сообщил он им, – и она говорит, что не может заснуть из-за сильной боли в лодыжке. Я дал ей одну из обезболивающих таблеток, которые оставил врач, но у меня такое ощущение, будто на самом деле она хочет, чтобы вы проведали ее.
Лишь только Энтони сказал, что Джессика неважно себя чувствует, Энни встала с кресла, чтобы отправиться к своей питомице, но при последних словах она неуверенно посмотрела на Руфуса.
Он тоже поднялся из-за стола.
– Я пойду к ней, – решительно произнес он. – Кажется, поговорить нам не дадут. – Он бросил на Энтони раздраженный взгляд.
Но тот остался совершенно невозмутим. Напротив, улыбнулся. Его плохое настроение, казалось, куда-то улетучилось.
– Разве я виноват, что твоя дочь обожает тебя? – Он неопределенно пожал плечами.
Руфус широким, решительным шагом пересек комнату. Когда он проходил мимо брата, контраст между ними сразу бросился в глаза.
– Нет, не виноват, – тихо проговорил он, отвечая Энтони на его слова. Теперь он стоял возле самой двери, но, прежде чем выйти из комнаты, обернулся.
– Скажите, Энни, вы играете в шахматы?
Возвращение к прежней беседе, прерванной Энтони, привело ее в замешательство. Но их разговор и так все время перескакивал с одного предмета на другой.
– Да, – осипшим голосом сказала она, не совсем понимая, куда он клонит.
– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул он. – Тогда мы как-нибудь вечером сыграем партию. Впрочем, должен вас предупредить: в поддавки я не играю.
У нее было такое чувство, будто последние слова верны и для многих иных проявлений его жизни. Этот человек не даст спуску ни себе, ни кому-нибудь другому.
– Я ни минуты не сомневался, что вы умеете играть в шахматы, – добавил он. И, выйдя в коридор, остановился на мгновение и опять повернулся к ней. – Кстати. Энни…
– Да?
– В этом черном платье вы действительно выглядите просто восхитительно, – низким голосом сказал Руфус.
Увидев, что на ее щеках выступил румянец, он победоносно сверкнул глазами и пошел, тихонько насвистывая, прочь.
Энни удивленно смотрела ему вслед. Она понимала, что последние слова он сказал ради озорства, но, увидев, что губы Энтони раздраженно сжались, поняла: Руфус достиг своей цели.
Она покачала головой. Двое мужчин, точно мальчишки, старались перещеголять друг друга. В их-то годы – одному тридцать девять, а другому тридцать шесть!..
Энтони бросил на нее злой взгляд.
– Кажется, ты с Руфусом неплохо поладила. – Последние слова были скорее обвинением, чем простой констатацией факта.
– Кажется, он доволен, что я здесь работаю, – ответила она, не имея намерения становиться еще одним яблоком раздора между этими двумя: они и так не питают друг к другу добрых чувств, не хватало там еще ее. Кроме того, Руфус вроде бы стал причиной какого-то несчастья…
Энтони утешили ее слова.
– Ну что ж, тогда все прекрасно, не так ли? Для нас, я хочу сказать, – произнес он радостным тоном, подходя ближе. – Из этого следует, что у нас будет предостаточно времени узнать друг друга.
Энни посмотрела на него, и у нее вновь захватило дух: как же он красив!
