В прихожей возникла крошечная заминка — они стояли друг против друга, и Ардиан чувствовал, что если уйдет сейчас, не сказав чего-то очень важного, все окажется безнадежно испорчено. Секунды ускользали одна за другой, а он все не мог найти слов.
— Ты еще вернешься? — спросила Мира, лукаво глядя на него.
Напряжение тут же отпустило Ардиана. Он кивнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить от восторга.
— Если хочешь, приходи вечером. Я буду одна.
Ардиан слишком обрадовался тому, что Мира хочет снова с ним встретиться, чтобы обратить внимание на эти слова. Он затаил дыхание, когда девушка наклонилась и, обжигая пламенем своих волос, поцеловала его в уголок рта.
До обеда Ардиан слонялся по городу, стараясь сосредоточиться на предстоящей ликвидации, но думая в основном о Мире. Каким-то краешком сознания он понимал, что в таком состоянии на серьезное дело идти нельзя, но ждать, когда Джеронимо в следующий раз появится в Дурресе, было глупо. К тому же после достижений сегодняшней ночи ему и море казалось по колено.
В порту он перекусил жареной рыбой, прислушиваясь к разговорам моряков и прикидывая, где ему искать «Либертад». Санитарные корабли ЕС швартовались в особой зоне, огороженной тремя рядами колючей проволоки. Фильтрационные пункты, через которые прогоняли депортированных, охранялись и полицией, и патрулями «голубых касок»; других выходов из санитарной зоны Ардиан не заметил. В конце концов он решил, что выслеживать Джеронимо в порту слишком рискованно, и отправился в верхний город — еще раз пройтись по маршруту отхода.
Несколько раз его пытались остановить местные уличные мальчишки — с одними он, использовав свои познания в блатном арго, ухитрился решить дело миром, от других просто убежал. Отдышавшись после долгого бега, он почувствовал, что вымотался до предела — недосыпание и напряжение последних суток наконец дали о себе знать. На город уже спускались сумерки, и Ардиан, стараясь не обращать внимания на голос рассудка, предупреждавший, что он находится не в лучшей форме для запланированной ликвидации, направился к бару «Касабланка».
Бармен не обманул — сегодня в заведении было куда веселее, чем накануне. В зале с бильярдом все столики были заняты; дым стоял столбом, играла громкая, бьющая по ушам музыка, в темных углах обнимались пары. К счастью, в первом зале, под самой лестницей, пустовал маленький столик. Ардиан купил своей любимой кока-колы и чипсов и принялся ждать.
Минут через двадцать к нему подсел немолодой плотный субъект с густой шевелюрой серебряного цвета (крашеный, определил Ардиан) и толстым, багровым от многочисленных лопнувших сосудов носом. Субъект без всяких обиняков спросил, сколько мальчик хочет за то, чтобы отправиться с ним в кабинку и кое-чем там заняться. Ардиан, еще вчера покрасневший бы от такого вопроса, довольно грубо ответил, что он здесь не для того, чтобы ходить по кабинкам, а для того, чтобы дождаться приятеля. Субъект спросил, как зовут приятеля. Ардиан сказал, что это не его собачий бизнес, и посоветовал крашеному убираться к черту.
После того как крашеный отвалил, бурча под нос какие-то ругательства, Ардиана надолго оставили в покое. Он допил кока-колу, сходил к автоматам, поиграл в «Бои без правил» и «Последний этаж», но без всякого удовольствия. Вернулся к себе за столик и тут увидел Джеронимо.
Моряк облокотился на обитую цинком стойку и о чем-то беседовал с барменом. Сомнений не было — это был именно он, человек с голограмм, которые показывал Петр. Невысокий, крепкий, с загорелым, чисто выбритым лицом, немного оттопыренными ушами и коротко стриженными темными волосами. На «голубого» он вроде не смахивал; впрочем, Ардиан не знал, можно ли гарантированно определить педика по внешнему виду.
Джеронимо говорил с барменом довольно долго, при этом он то и дело оборачивался и обводил взглядом собравшуюся в зале публику, словно разыскивая кого-то. Ардиана он тоже удостоил взглядом, но тут же равнодушно отвернулся, из чего Ардиан сделал вывод, что моряк ищет не его. В конце концов он взял у бармена высокий стакан с прозрачной жидкостью, украшенный ломтиком лимона, и ушел во второй зал. Некоторое время Ардиан выжидал, пока он вернется обратно, но Джеронимо, видно, сумел где-то там приземлиться.
Что ж, сказал себе Ардиан, клиент на месте. Если я соберусь с силами и сделаю все как надо, то уже совсем скоро снова увижу Миру Джеляльчи…
Зря он о ней вспомнил. Желание как можно быстрее вернуться в дом на рруга Бериши вносило сумятицу в четкий план действий Ардиана. Во время ликвидации ни за что нельзя спешить — момент, когда нужно нажать на курок, всегда только один, его следует дожидаться со всем терпением, на которое способен человек. Интуиция подсказывала Ардиану, что торопиться с ликвидацией Джеронимо опасно; возможно, переполненная «Касабланка» вообще не самое лучшее место для этого и надежнее будет дождаться, пока моряк покинет бар, и настигнуть его где-нибудь на пустынной ночной улице. Возможно, он бы так и сделал, если бы не стремление увидеть Миру. Джеронимо мог проторчать в баре до утра; в конце концов он мог уйти из «Касабланки» не один, что, конечно, усложнило бы задачу Ардиана.
Примерно через час он увидел сквозь колышущиеся под кирпичными сводами пелены табачного дыма, что моряк покинул свою пристань в зале для бильярда и движется в направлении туалета. Ардиан приказал своей интуиции заткнуться, поднялся и неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, направился вслед за итальянцем.
В туалете сегодня тоже чувствовалось некоторое оживление. За дверью одной из кабинок интенсивно общались: оттуда доносились сдавленные всхлипы и чье-то рычание, заглушаемые, впрочем, гремящей в зале музыкой. Джеронимо выбрал кабинку у самого окна; третья, расположенная напротив входной двери, была пуста. Ардиан бесшумно задвинул засовчик, обезопасив себя от появления непрошеных свидетелей, сунул руку под курточку и отработанным движением вытянул из-за пояса «глок».
Моряк стоял над писсуаром спиной к Ардиану. Закрыть дверь кабинки он не удосужился.
— Эй, синьор, — негромко позвал его Ардиан. Джеронимо повернул голову так быстро, словно ожидал, что его окликнут. Впрочем, если он и рассчитывал кого-то увидеть, то явно не Ардиана.
— Нет, мальчик, — сказал он по-албански. — Нет, уходи. Мне ничего не нужно…
Потом он увидел в руках Ардиана пистолет и открыл рот, чтобы закричать. Ардиан дважды нажал на спусковой крючок.
«Глок» стреляет мягко и достаточно негромко. К тому же гремевшая в зале музыка наверняка заглушила выстрелы. И все же в тот момент, когда голова моряка откинулась вбок и назад, ударившись о белый, исписанный яркими фломастерами кафель, Ардиан с необычайной ясностью почувствовал, что совершил ошибку.
Возня в соседней кабинке прекратилась. В этом не было ничего страшного — Ардиан мог побиться об заклад, что в ближайшие десять минут оттуда никто носа не высунет. Ошибка крылась не в том, что он ликвидировал клиента в присутствии посторонних — эти, в кабинке, все равно ничего не видели, — а в чем- то другом. Он посмотрел на сползающее на пол тело Джеронимо — мертвый моряк словно бы пытался присесть на край унитаза, но вместо этого бесформенным мешком оседал между ним и металлической стеной кабинки. Кровь медленно стекала по белому кафелю, скрывая под собой разноцветные граффити завсегдатаев «Касабланки». Скоро на полу образуется липкая красная лужица, возможно, что-то протечет в соседнюю кабинку, и тогда закрывшиеся там педики поднимут крик. Нужно было уходить, и быстро.
Он подхватил мусорную корзину, подтащил к окну, перевернул и ловко, как обезьяна, вскарабкался на нее. Теперь до окна оставалось буквально рукой подать — подтянуться, ввинтиться в форточку и выбраться в закрытую решеткой нишу. Ардиан приготовился исполнить обдуманный еще накануне акробатический трюк… и вдруг услышал голос.
Он замер, балансируя на неустойчивой корзине. Так могла бы говорить Сила… но Сила никогда не давала ему советов, если он не просил ее об этом. Что же тогда? Голос звучал у него в ушах так явственно, словно его обладатель стоял у него за спиной… и голос этот, без всякого сомнения, принадлежал девушке.
Ардиан затравленно огляделся, едва не свалившись при этом с корзины. Никого; перепуганные педики
