Эрвин Лазар
ТРИ НЕЗАДАЧЛИВЫХ БОРОДАЧА
У входа в дом поэта Бéржиана стояли в нерешительности три седобородых старика. Бержиан взглянул в окно и проговорил:
— Ну вот, три седые бороды.
Три седые бороды принадлежали трем старцам. Они о чем-то совещались, стоя у подъезда. Бержиан хотел было открыть окно и позвать стариков в дом, но в этом уже не было необходимости, так как они и сами догадались войти. Бороды у них при каждом движении колыхались.
— Приветствуем тебя, славный сын нашего города! — хором поздоровались они.
«Ай-яй-яй, это плохой признак, — подумал Бержиан. — Если бы они сказали: „Привет тебе, скромный сын нашего города!“ или еще проще: „Привет тебе, сынок!“, разговор мог бы привести к чему-нибудь хорошему. А так — ай-яй-яй!..» — и Бержиан предложил им сесть.
Прежде чем усесться, старцы представились:
— Древняя Борода.
— Главная Борода.
— Младшая Борода.
Бержиан в ответ погладил свою густую черную бородку и бросил:
— Как-никак тоже борода.
И все четверо сели.
— Нас прислали городские власти, — торжественно начал первый бородач, Древняя Борода.
Бержиан тут же подумал, что они пришли насчет налогов. Налога за аренду дома, амортизационного налога, налога со стихов, налога за правую руку и отдельно за левую руку и еще семидесяти трех разновидностей налогов, изобретенных городскими властями. И не оплаченных Бержианом.
— Если вы насчет налогов… — меланхолично начал Бержиан, но его тут же прервал третий бородач:
— У нас и в мыслях этого не было.
— Начиная с сегодняшнего дня все твои задолженности по налогам считаются погашенными, — добавил Главная Борода.
— Более того, ты до конца своей жизни освобождаешься от всех налогов, — заключил Древняя Борода.
«Дела совсем плохи, — решил Бержиан. — Либо они пришли просить у меня что-нибудь, либо насчет мусора. А мусорил ли я за последнее время на общественной территории? И еще как!»
— Если вы насчет мусора… — начал он, и три бородача сразу оживились.
— Именно, именно! Ты коснулся самой сути вопроса! — дружно провозгласили они.
— Что касается мусора, — сразу перешел в наступление Бержиан, — то тут кругом виноваты городские власти. В городе мало мусорных ящиков. Что прикажете делать бедному горожанину, если он, к примеру, идет по улице и грызет орехи? Куда прикажете бросать скорлупу?! Хотя он и добропорядочный и аккуратный человек. Не желая мусорить, горожанин собирает скорлупу в ладонь в надежде встретить, наконец, мусорный ящик. Вот он идет, идет, ладонь уже полна скорлупы — ни одна скорлупка больше не вмещается. А мусорного ящика нет и нет! Что же делать? Остается одно: бросить скорлупу прямо на улицу, то есть намусорить. Но кто в этом виноват? Вы виноваты! Потому что в городе мало мусорных ящиков. Вот я и предлагаю вам: наймите человека, дайте ему пакет орехов, пусть идет себе по улице и грызет их. Как только ладонь у него наполнится скорлупой, выставляйте на этом месте мусорный ящик. И так — по всему городу. Вот тогда в городе будет чисто, как в прачечной.
— Верно, верно, Бержиан! Но только все это можно гораздо проще сделать, — прошамкал первый старец.
— Что-то мне не очень верится, — засомневался Бержиан.
Три бородача снисходительно улыбнулись.
— Вспомни о своем замечательном, удивительном таланте, — заискивающе проговорил третий бородач и скосил взгляд на своих старших спутников — мол, правильно ли он говорит.
Говорил он, очевидно, очень даже правильно, потому что и Главная Борода и Древняя Борода с таким усердием закивали головой, что стало слышно, как заскрипели у них шейные позвонки.
Бержиан нахмурился. Так вот с чем они пришли по его душу! И им, значит, понадобился его поэтический талант! Хотя всему городу хорошо известно, что вот уже три года, как у него по существу «не идут» стихи. Каждая строка рождается в муках.
— Вы же прекрасно знаете, что у меня сейчас не клеится сочинение стихов. А по заказу тем более. Но если бы даже и клеилось, вам-то какой прок с того?! Стихами не сметешь мусор, засоряющий город. — И Бержиан весело хохотнул.
— При чем тут стихи! — прервал его второй бородач. — Не нужны нам стихи. Это можно сделать и обыкновенной прозой.
Но Бержиан, не слушая Главную Бороду, продолжал зубоскалить:
— Адски лихая штучка была бы, если бы я вышел вечером на площадь, заваленную мусором, и продекламировал бы:
Вот была бы потеха! — смеялся Бержиан. — Полгорода подняло бы меня на смех.
— Ладно, ладно, Бержиан, не скромничай! — проговорил Главная Борода.
— Хорошо, не буду скромничать, весь город поднял бы меня на смех.
— Ну, разве что за стихотворение, — подпустил шпильку Младшая Борода.
— Точно! — поддержал его Главная Борода. — Но я ведь сказал, что нам не нужно поэтическое украшательство.
— То есть как это «украшательство»? Разве вы пришли не ради моего поэтического таланта? И разве не стихи вы хотели обратить на борьбу против мусора?
— Мы склоняем головы перед твоим редким поэтическим даром, Бержиан, — схитрил Древняя Борода, — но нам от тебя не стихотворение нужно, а всего лишь одно: чтобы каждый вечер в десять часов ты выходил на главную городскую площадь и провозглашал: «Мусор, исчезни из города!»
— Вы что, шутите со мной? — воскликнул Бержиан, переводя взгляд с одного бородача на другого. — Чего это ради должен я кричать в центре города?
— А чтобы исчез мусор.
— Да вы что вообразили себе?! Я ведь и не такое могу кричать.
— Нам все известно, Бержиан, — проговорил первый бородач и многозначительно поднял кверху палец.
— Все, что ты только произнесешь, всегда сбывается. — благоговейно добавил второй бородач.
— Ты обладаешь чудодейственной силой, — пролепетал третий бородач.
