Другой в Сиднее занимается погрузкой… А третий курсирует от одного европейского порта к другому, в зависимости от того, куда поступает шерсть: в Ливерпуль, Гавр, Амстердам или Гамбург… Как раз он и…
— И что он говорит?
— Что нужно как можно быстрее похоронить его отца, а за деньгами дело не станет… Он очень торопится… Завтра вечером ему уже нужно улетать…
— Он остановился в Антибе?
— Нет! В Жуан-ле-Пене… Но в роскошной гостинице и в огромном номере на одного человека. Ему вроде необходимо всю ночь поддерживать связь с Ниццей, чтобы уже там его соединили то ли с Антверпеном, то ли с Амстердамом, то ли еще не знаю с чем…
— Он съездил на виллу?
— Я предлагал ему. Он отказался.
— И что он в итоге сделал за это время?
— Повстречался с прокурором! Все! И постоянно настаивал, чтобы мы поторопились. Да еще спрашивает, сколько?
— Что — сколько?
— Сколько ему это будет стоить.
Мегрэ с отсутствующим видом смотрел на площадь Масе. Бутиг продолжал рассказывать:
— Прокурор с полудня ждал вас у себя в кабинете.
Теперь, когда вскрытие произведено, у него больше нет предлога медлить с выдачей разрешения на захоронение… Сын Брауна звонил трижды, и в конце концов его заверили, что похороны могут состояться завтра ранним утром…
— Ранним утром?
— Да, чтобы избежать толпы… Вот поэтому я и искал вас… Сегодня вечером закроют гроб… Если вы хотите увидеть Брауна, прежде чем…
— Нет!
К чему в самом деле? Мегрэ не имел ни малейшего желания смотреть на труп! Он и так хорошо знал Уильяма Брауна!
На террасе сидело немало людей. Бутиг заметил, что на них смотрят с соседних столиков, и это ему польстило.
Тем не менее он прошептал:
— Давайте говорить тише…
— И где хотят его хоронить?..
— Как где… На антибском кладбище… Катафалк подадут к моргу в семь часов утра… Мне осталось только подтвердить информацию сыну Брауна…
— А как же его две женщины?
— Тут еще ничего не решили… Может быть, сын предпочитает, чтобы…
— В какой гостинице, вы сказали, он остановился?
— В «Провансале». Вы хотите с ним встретиться?
— Завтра! — отозвался Мегрэ. — Думаю, вы придете на похороны?
Мегрэ пребывал в довольно странном настроении.
Веселом и одновременно мрачном! Такси довезло его до гостиницы «Провансаль», где его встретил портье, а затем еще какой-то служащий в галунах и наконец худой молодой человек, сидевший за письменным столом.
— Господин Браун?.. Сейчас посмотрю, на месте ли он… Вы не могли бы назвать свое имя?..
И звонки. И беготня посыльного. Все это длилось по меньшей мере минут пять, прежде чем к Мегрэ подошли, чтобы отвести по бесконечным коридорам к номеру 37. За дверью раздавался треск пишущей машинки.
Утомленный голос проговорил:
— Войдите!
Мегрэ оказался лицом к лицу с сыном Брауна, тем самым, что отвечал за прием шерсти в Европе.
Без возраста. По всей видимости, лет тридцать, но с таким же успехом можно дать и сорок. Высокий, худой, с гладко выбритым, но уже морщинистым лицом. Строгий костюм и черный галстук в белую полоску, украшенный жемчужной булавкой.
Ни малейшего намека на беспорядок или растерянность. Ни одного торчащего волоска. И голос ничуть не дрогнул, когда он увидел посетителя.
— Вы не могли бы подождать немного? Я быстро…
Располагайтесь…
Машинистка сидела за столом в стиле Людовика XV.
Секретарь что-то говорил по-английски в телефонную трубку.
А младший Браун додиктовывал также по-английски каблограмму, в которой шла речь о процентах потерь, вызванных забастовкой докеров.
— Господин Браун… — позвал его секретарь и протянул телефонную трубку.
— Алло!.. Алло!.. Yes!..
Он долго слушал, не прерывая собеседника ни единым словом, а затем, перед тем как повесить трубку, коротко бросил:
— No!
И, нажав на электрический звонок, повернулся к Мегрэ:
— Портвейн?
— Нет, спасибо.
Но когда появился метрдотель, Браун тем не менее заказал:
— Один портвейн!
Все это он делал без спешки, но с озабоченным видом, как будто предполагал, что от его малейшего поступка к жеста, даже от самого незначительного движения мышц лица зависела судьба мира.
— Попечатайте у меня! — попросил он машинистку, указав ей на соседнюю комнату.
И обратившись к секретарю, добавил:
— А вы позвоните прокурору…
Наконец он сел и со вздохом положил ногу на ногу:
— Устал. Так это вы ведете следствие?
Пододвинул к Мегрэ бокал портвейна, принесенный слугой.
— Нелепая история, не правда ли?
— Не такая уж и нелепая! — проворчал Мегрэ далеко не самым любезным тоном.
— Я хотел сказать — неприятная…
— Разумеется! Всегда неприятно получить нож в спину и умереть…
Молодой человек нетерпеливо поднялся, распахнул дверь в соседнюю комнату, сделал вид, будто отдает какие-то распоряжения на английском языке, затем вернулся к Мегрэ и протянул ему портсигар.
— Спасибо! Я курю только трубку…
Браун потянулся к столику, где стояла коробка с английским табаком.
Только крепкий, дешевый! — заметил Мегрэ и вытащил из кармана собственную пачку.
Браун большими шагами заходил взад и вперед по комнате.
— Вы знаете, не так ли, что мой отец вел очень… скандальный образ жизни…
— У него была любовница!
Не только! И многое другое! Вам нужно все знать, чтобы не совершить… как это по-вашему? Промашку…
Телефонный звонок прервал его. Подбежавший к аппарату секретарь ответил на этот раз по- немецки, и Браун замахал ему отрицательно руками. Секретарь говорил довольно долго. Браун уже начал
