в эту историю. Так вот, вы втроем поужинали у Альбера. Могу даже сообщить, что ели вы камбалу. Потом, когда к судье пришли гости, началась партия в бридж и путь был свободен, Альбер провел доктора. У него есть ключ. Тихо пройти на второй этаж не так уж трудно. Я кое-что уже заподозрил, еще когда он решил передо мной высадить дверь плечом. Если у него был ключ от входной двери, вполне возможно, что… Впрочем, это тебя не касается. Альбер провел доктора Жанена к сестре, а сам остался ждать. Ну, а ты, дурачина, бродил вдоль стены, по которой обычно влезал к ней.
Мегрэ обернулся к двери и увидел, что Альбер Форлакруа стоит за нею с угрожающим видом.
— Ты, надо думать, пережил несколько неприятных моментов. Приперлась Тереза и начала угрожать. Ты никак не мог понять, почему не возвращаются Альбер и Жанен… Так и быть, расскажу тебе. Осмотрев девушку, Жанен пришел к Альберу в кладовку для фруктов. Что он ему сказал, нетрудно угадать. Первым делом он заметил: «Но ведь ваша сестра ждет ребенка…» Потом… Глянь-ка на него! Да не на инспектора! Обернись к двери! Ты посмотри на его физиономию!
Мертвенно-бледный, с исказившимся лицом, Альбер Форлакруа стоял, уцепившись за дверную ручку, и губы его были какими-то странно влажными.
— Входите, Форлакруа. Вам будет лучше слышно. Я хочу рассказать, что вам сообщил доктор. Он сказал, что ваша сестра неизлечима, что бесчестно толкать ее в объятия порядочного человека, что ее место в психиатрической лечебнице и что его долг как врача…
— Это не правда! — произнес он тусклым голосом.
— Что не правда?
— Я не убивал его. Это сестра, — и Альбер наклонил голову, словно намереваясь броситься на них.
— Эту историю вы рассказали Марселю, когда вернулись один. К несчастью, если бы Лиз убила доктора молотком, лежавшим в кладовке, ей не пришло бы в голову протереть рукоятку. Где она могла слышать про отпечатки пальцев? Нет, голубчик! Это вы ударили его в приступе бешенства, и, кстати, если не возьмете себя в руки, он и теперь у вас может начаться. Доктор заявил, что собирается сообщить всю правду Марселю. Вы настаивали. Вы хотели, чтобы брак был заключен любой ценой. И тут вас охватил ваш обычный приступ бешенства. И знаете… Да, голову даю на отсечение!.. Знаете, что подумал доктор Жанен, увидев, как вы бросаетесь, словно одержимый? Он подумал, что у вас в семье безумна не только ваша сестра и что… — Альбер Форлакруа с исказившимся лицом, с горящими глазами ринулся на комиссара. Он хрипло дышал, но прежде чем дотянулся до Мегрэ, его схватил за плечи Марсель, и они оба покатились по полу. Ничуть не обеспокоенный происходящим, комиссар подошел к столу, налил себе выпить, закурил трубку и, наморщив лоб, глянул на дерущихся.
— Межа, надень ему наручники, если сможешь. Так будет спокойней.
Задание оказалось не простое: оба соперника не уступали друг другу в силе. Форлакруа неистово вцепился зубами в большой палец Эро. Марсель не удержался и вскрикнул. Щелкнул один браслет. Межа никак не удавалось овладеть второй рукой, и тогда, разъярясь, он неловко, но изо всей силы начал молотить кулаком по физиономии Альбера.
Дидина прилипла к стеклу, нос у нее сплющился, глаза блестели, а тонкие губы кривились в довольной улыбке.
— Ну как?
— Готово, шеф!
Второй стальной браслет сомкнулся наконец на запястье.
Марсель Эро, пошатываясь, сжимая правой рукой кровоточащий большой палец левой, с трудом поднялся. Он тоже схватил со стола бутылку водки. Но не для того, чтобы выпить. Ему нужно было продезинфицировать рану. Палец был прокушен до кости.
В распахнувшихся дверях появился жандарм.
— Я нужен вам?
А Мегрэ неподвижно стоял и оглядывал всех по очереди: удовлетворенно покачивавшую головой Дидину, Межа, у которого все руки были в крови и который не скрывал своего отвращения, остолбеневшего жандарма, Эро, завязывающего палец клетчатым носовым платком.
Альбер Форлакруа, покачиваясь, поднялся, верней, сел с отупелым видом на пол; тело его все еще сотрясали судороги.
Тишина стояла такая, что слышно было торопливое тиканье лежащих на столе часов. Мегрэ поднял их за конец цепочки. Они показывали десять минут третьего.
— Он убедил меня, что это она, — пробормотал Эро, тупо глядя на палец. — И тогда, чтобы отвести подозрения…
Мегрэ чувствовал такую усталость, словно только что тащил на себе весь земной шар.
— Межа, займешься ими?
Комиссар вышел, попыхивая трубкой, и медленно побрел к причалу. За спиной у себя он слышал семенящие шаги. Море поднималось. В небе скрестились лучи маяков. Только что взошла луна, и из темноты выплыл белый дом судьи; белизна его была резкой, мертвенной, нереальной.
Шаги замерли. На углу улицы сошлись два силуэта. Это Дидина встретилась со своим кривым таможенником, который поджидал ее, и принялась вполголоса что-то рассказывать.
— Интересно, отрубят ли ему голову? — произнесла она чуть громче, зябко кутаясь в шаль.
Через несколько секунд скрипнула дверь. Они вошли в дом. Сейчас они залезут на высоченную кровать под перину и, должно быть, еще долго будут шептаться в темноте.
Оставшись один, Мегрэ вдруг поймал себя на том, что задумчиво произнес:
— Ну вот и все!
Да, это был конец. Наверное, он никогда больше не вернется в Эгюийон. Для него поселок останется лишь серией отдаленных пейзажей, крохотных и в то же время поразительно четких, словно смотришь в хрустальный шар: маленький мирок, самые разные люди… Судья у камина. Константинеску в версальской квартире и его дочка, обучавшаяся в консерватории. Престарелый Хорас Ван Ушен, его слишком светлые брюки и кепи из белого сукна. Тереза, которая будет стараться любой ценой выскочить замуж. Вдова Эро, думавшая, что теперь до конца дней она обречена на одиночество в своем доме, но внезапно обретшая верзилу-сына…
В темноте раздался звук мотора, и Мегрэ вздрогнул. Но тут же понял, что старик Барито поплыл ставить верши на угрей.
Кстати! Какой сегодня прилив?
1
Приправа из куркумового корня, чеснока и разных пряностей
2
Названа так в честь Альберта I, короля Бельгии с 1909 по 1934, героя I мировой войны.
