— Я никогда не говорила с ним о деньгах. Я только знаю, что дела в ресторане шли весьма успешно и он потратил немало усилий, чтобы так продолжалось и дальше.
— Он был очень влюблен?
— С чего вы это взяли?
— Никто не станет создавать подобную декорацию ради женщины, к которой равнодушен.
— Он меня любил.
— Бьюсь об заклад, что брак был заключен с условием общности имущества.
— Но это же естественно, разве нет?
— Когда состоятся похороны?
— Послезавтра в церкви Нотр-Дам-де-Лоретт. Затем, после отпевания, его перевезут в Бандоль, у нас там вилла, и похоронят на местном кладбище.
— Вы поедете в Бандоль?
— Конечно.
— Друзья тоже поедут?
— Нет. Не знаю. Это от меня не зависит.
— Еще один вопрос. Что будет с рестораном?
— Он будет работать. За исключением дня похорон.
— Кто будет теперь им заниматься?
Она мгновение колебалась.
— Я… — произнесла она наконец.
— Вы полагаете, что у вас хватит опыта?
— Персонал так долго работал с моим мужем, что ресторан смог бы функционировать самостоятельно…
— Вам придется полностью изменить образ жизни…
Мегрэ понимал, что ее раздражают эти на первый взгляд ничего не значащие вопросы, но он продолжал задавать их с наивно-простодушным видом.
— Поскольку я не нарушаю законы, мой образ жизни никого не касается, не так ли?
— Это я рассуждаю вслух… Здесь вы живете почти затворницей… Проводите вечера в одиночестве…
— Никто не запрещал мне выходить…
— Знаю… Иногда вы ходили в кино… Но у вас нет ни приятелей, ни подруг…
Вошла горничная и в нерешительности остановилась.
— Рабочие спрашивают, есть ли у нас какие-нибудь зеленые растения… Иначе комната выглядит пустой…
— Покажите им растения на террасе. — И, обращаясь к Мегрэ: — Вы видите, мое присутствие необходимо. Ваша настойчивость меня неприятно поражает, тем более что, как вы дали мне понять вчера, вы с симпатией относились к моему мужу…
— Постараюсь беспокоить вас как можно реже…
— Предупреждаю, что я решила больше вас не принимать.
— Сожалею, так как в этом случае буду вынужден вызывать вас на набережную Орфевр. Ваш муж раньше часто там бывал, до того как стал хозяином «Сардины».
В те времена и виллы в Бандоле у него тоже не было.
— Вам непременно хотелось напомнить мне об этих неприятных вещах?
— Нет. В отличие от вас, он имел добрых друзей.
Интересно, знаете ли вы кого-нибудь из них? Может быть, они приезжали к нему летом в Бандоль? Например, братья Мори…
Если она и вздрогнула, то так незаметно, что он не мог быть в этом абсолютно уверен.
— А я должна была их знать?
— Я задаю вам вопрос. Их двое. Манюэль и Джо…
У них контора по импорту фруктов на улице Дю-Кэр.
— Я не знаю ни того, ни другого…
— Они часто ужинали в «Сардине»…
— Куда я даже не заглядываю…
— И последний вопрос. Вы останетесь жить одна в этой огромной квартире?
— Муж всегда просил меня об этом. Он также хотел, чтобы я сохранила ресторан и виллу в Бандоле.
«Как будто я по-прежнему немного там присутствую», — говорил он.
— Он ждал, что с ним может такое случиться?
— Конечно нет.
— Но он носил в кармане оружие…
— Только тогда, когда при нем были деньги… Все, кто регулярно носит крупные суммы, вооружены…
— Кстати, где он хранил деньги дома?
— В сейфе.
— А где он находится?
— За этим полотном Делакруа, налево от камина.
— Вы знаете шифр?
— Нет, придется приглашать специалиста из фирмы, где их производят.
— Благодарю вас.
Она поднялась, и чувствовалось, что она все время находится в напряжении. Казалось, теперь она мысленно прокручивала в голове вопросы, которые задал ей комиссар.
К чему в конечном счете все они вели? Мегрэ сам затруднился бы на это ответить. Он все время испытывал какую-то неловкость. Что-то ему не нравилось.
Когда они с Жанвье вышли на улицу Баллю, солнце стояло еще высоко и сильно припекало.
— Вам не кажется, шеф, что она знает больше, чем говорит?
— Могу дать голову на отсечение.
— Вы думаете, что она могла бы быть… Ну, скажем, соучастницей?
— В этом я пока не уверен, но дело это куда более запутанно, чем ей хотелось внушить нам.
— Куда поедем?
— На улицу Фонтен…
В этот час посетителей в ресторане не было и два официанта уже накрывали столики к ужину. Фредди, бармен, протирал бутылки и ставил их на полку.
Комиссар направился прямо к нему:
— Где Комита?
— Он отдыхает в кабинете патрона.
— Уже?
— Что вы имеете в виду?
— Месье Марсиа еще не похоронили, а он уже делает то, что ему заблагорассудится.
— Вы ошибаетесь. И при жизни месье Мориса у Рауля была привычка посидеть часок с закрытыми глазами в одном из кресел кабинета.
— Вы знаете, что похороны состоятся послезавтра?
— Мне еще не сообщили.
— Ресторан будет закрыт, чтобы все служащие могли присутствовать.
— Так всегда делают в подобных случаях.
— Затем тело отвезут и похоронят в Бандоле.
— Меня это не удивляет. Шеф родился в деревне, где-то между Марселем и Тулоном, и каждый год закрывал ресторан на месяц, чтобы отдохнуть на своей вилле в Бандоле…
— Как вы думаете, что станет с рестораном?..
— Мне все равно. Обязательно найдется человек, чтобы им управлять. Ведь это золотое дно…
