Соломон. За работой он молчаливо жевал табак, сплевывая коричневый сок под кусты роз.
Маленькая Лиззи тоже не докучала Пинкни. Она была очень спокойной девочкой, но это-то и тревожило Пинкни. Лиззи весь день сидела в комнате одна. Выходила только к столу, и дважды, по воскресеньям, ее брали в церковь. Пинкни в это время оставался дома. За столом она, управляясь с ножом и вилкой под руководством Джулии, старательно очищала свою тарелку. Девочка вежливо отвечала взрослым, когда с ней заговаривали, не забывала сказать «спасибо» и сделать реверанс. Но она была ужасающе худа и вздрагивала, стоило кому-нибудь пройти мимо нее. Пинкни каждый день находил время, чтобы побывать у сестрички в комнате, но он не знал, как разговаривают с пятилетними детьми, а сама Лиззи молчала.
Пинкни решил пока ничего не предпринимать. Он ждал, когда пройдет праздник Четвертого июля. Вся деятельность Клуба драгунов в основном состояла в подготовке к этому дню. Сиклза предупредили, что папаша Каин призывает завоевать в этот день подлинную независимость, выкинув из города всех белых. Генерал нашел блестящий выход. Он предложил устроить в Уайт Пойнт Гарденс большое празднество с фейерверком. «Хлеба и зрелищ, – сухо сказал он своим подчиненным. – Этот лозунг работал на Цезаря, пусть теперь поработает на армию Соединенных Штатов». Посты ветеранов Клуба были ненавязчиво поставлены на всех улицах города; офицеры Объединенных Сил возглавили парад, которым открывалось празднество; они же наблюдали за солдатами и толпой после того, как парад закончился, пресекая потасовки и не позволяя уличным перебранкам перерасти в мятеж. День выдался жарким и крайне утомительным, но прошел мирно.
После праздника Пинкни надо было присутствовать в Клубе всего два раза в неделю. Теперь у него было больше времени для того, чтобы вникать в домашние неурядицы. Каждый вечер он сидел с теткой и матерью на веранде. Женщины часто говорили о Боге. Мэри цитировала доктора Эдвардса, Джулия – Вольтера. Пинкни не вмешивался в их спор.
– Я только выкурю сигару, если вы, леди, позволите, да подышу вечерним воздухом. – Он поставил стул спинкой к перилам и сел, скрестив вытянутые ноги. Глаза его были прикрыты.
Женщины прекратили спорить. Наступил долгожданный оазис тишины. Затем Мэри фыркнула.
– Вот так же сидел твой папа, Пинни. Иногда мы выходили на веранду после ужина. Он курил, и мы тихо сидели, пока не наступала тишина. Это было так успокоительно… Мне так его не хватает.
– Нам всем его не хватает, мама.
– Как бы я желала, чтобы все было, как прежде.
– Желаниями не оденешь детей, – отрезала Джулия. Она встала. – Пойду перелицую воротник на рубашке Стюарта.
– Пожалуйста, не уходи, тетя Джулия. Я хочу, чтобы вы, леди, дали мне совет.
Джулия вернулась к своему стулу.
– Меня беспокоит Лиззи. Она такая тихая, запуганная. Мне кажется, так не должно быть, хотя я ничего не понимаю в детях. Я всего лишь мужчина; вы, леди, должны мне помочь.
Мэри всплеснула руками:
– Пинни, я делаю все, что могу, но эти дети только расстраивают меня. Как мне быть? Учитель Стюарта уехал еще до войны, потому что он из Массачусетса. Недурное семейство, однако. Мне ничего не оставалось, как послать его учиться вместе с Алексом Уэнтвортом. Других учителей нет. А учитель Уэнтвортов слишком стар, и его не взяли на войну. Он уже не в себе. И Алекс тоже. Старику не управиться с ними.
– Я говорю не о Стюарте, мама. Он точь-в-точь такой же, как все мальчишки в его возрасте. Меня тревожит Лиззи.
– Но Лиззи прекрасно себя ведет. Никому не мешает.
– Вот именно, мама. Она никому не мешает, потому что никто не обращает на нее внимания. Она была такой жизнерадостной, а теперь похожа на запуганную мышь.
– Она учится, как надо себя держать. Девочки должны быть как маленькие леди.
– Но, мама, ведь она никогда не выходит из своей комнаты. Навряд ли это полезно для нее. Поэтому она всегда такая грустная.
– Ей нужна нянька. Я просила Софи, чтобы она брала ее погулять в парке, но у нее не хватает времени. У всех детей есть няня. Я думаю, она все еще тоскует по Джорджине.
– Чепуха, – сказала Джулия. – Для няньки она слишком взрослая. В ноябре ей исполнится шесть. Необходимо отдать ее в школу. Пинкни, тебе придется изыскать средства, чтобы записать ее к мадам Тальван.
– Джулия, – заметила Мэри, – я тебе уже говорила, что не готова отправить ребенка к мадам Тальван. Элинор Олстон собирается открыть школу. Лиззи можно записать к ней. Элинор такая милая и прекрасный пример для подражания.
– Элинор Олстон ничего не понимает в обучении. А школа мадам Тальван существует уже несколько лет. Мадам Тальван говорит с акцентом, но ведь она француженка. Юная леди с ранних лет должна говорить по-французски.
– Я не могла запомнить ни слова, как ни билась наша мадемуазель. По-моему, говорить по-французски не так уж важно.
– Ты всегда была тупицей. Все культурные люди говорят по-французски.
– Но я…
Пинкни не слушал, как они спорят, он думал о том, что сказала мать. Конечно, Лиззи требуется нянька, которая водила бы ее гулять. Девочке необходимо играть с другими детьми. Неудивительно, что она такая скучная. В доме одни взрослые. Стюарт для нее слишком большой. Она совершенно одинока.
– Мама, – сказал Пинкни, – я скажу Софи, чтобы она каждый день после обеда гуляла с Лиззи в парке. И не слушай ее отговорок.
Он чувствовал, что камень свалился у него с сердца.
