– Ты права. К счастью, от мужчин это легче скрыть, чем от женщин. Я должна родить накануне Рождества.
Губы Эдит зашевелились в расчетах.
– Значит, ты уже почти в конце четвертого месяца, – сказала она и нахмурилась. – Должна ли я заключить из твоих слов, что Оливер до сих пор ничего не знает?
– Я не собираюсь говорить ему, пока не придется этого сделать – Кэтрин села прямо и расправила плечи.
– С чего это вдруг?
– Его первая жена умерла родами после тяжелых мучений. Мое беспокойство за него в походе даже не сравнится с тем, как он будет волноваться за меня, когда узнает.
Эдит озабоченно посмотрела на Кэтрин.
– Но нельзя же пускать этот вопрос на самотек. Раньше или позже он обязательно заметит и обидится, что ты не доверилась ему прежде.
Кэтрин устало улыбнулась.
– Да, но главная беда в том, что никто не верит, что другой способен жить и справляться с повседневными событиями.
ГЛАВА 31
Пенистая вода в ванне стала темно-серой, но по крайней мере задремавший в тепле мужчина снова приобрел телесный цвет, а длинные грязные волосы превратились в светло-пшеничные. Да и пахло от него теперь гораздо приятнее.
Это все из-за кольчуги, думала Кэтрин, согревая полотенца на жердочке у очага. Доспехи приходится смазывать для защиты от земли и воды, смазка копит металлическую грязь и пачкает все, что придет в соприкосновение с кольчугой. Весь последний месяц Оливер провел в походе с Генрихом, а это значит, что он не снимал оружия. Стеганный гамбезон, носившийся под кольчугой, чтобы металл не касался тела и для смягчения ударов вражеского меча, мог стоять без дополнительной опоры. Кэтрин просунула через рукава палку от метлы и вывесила его снаружи проветриться от запаха пота и дыма, но без особой надежды на успех.
Хорошо хоть желудок последнее время уже не так быстро выворачивается наизнанку; она испытала всего два слабых приступа тошноты, пока возилась с гамбезоном. Скоро пойдет уже пятый месяц беременности. Когда Кэтрин носила Розамунду, ее живот до седьмого месяца был едва виден, но сейчас он начал расти гораздо раньше. Оливер не сможет не заметить его, когда нужно будет раздеться на ночь. Он отсутствовал четыре недели, и теперь близился час расплаты. Но Кэтрин хотела дать ему сперва отдохнуть.
Она знала, что Оливер вернулся ненадолго. Генрих, преследуемый Евстахием, мотался по всему западному графству, и хотя молодому принцу всегда удавалось опережать своего врага и даже добиваться незначительных успехов, в целом он все же проигрывал. Оливер прибыл в Бристоль только затем, чтобы собрать припасы для гарнизонов Мальборо и Девижа. Последний временно превратился в опорную базу Генриха. Кэтрин обязательно отправилась бы туда, если бы Эдон не настояла, чтобы она осталась до ее разрешения. Из чувства долга Кэтрин неохотно согласилась, хотя, разумеется, даже не подумала о том, что могла бы отказаться.
А пока она старалась заглушить все свои опасения за Оливера, не позволяя себе ни одной минутки сидеть без дела. В женских покоях теперь уже не было недостатка в средствах для смягчения и сглаживания кожи. Сиропа от кашля хватило бы даже на случай эпидемии, а состава для выпаривания насекомых припасено столько, что никто во всем замке не имел никакого оправдания, если еще не избавился от вшей.
Оливер уснул в ванне; его дыхание стало ровным и глубоким. Кэтрин очень не хотелось будить его, но она понимала, что иначе он так и будет лежать, пока вода не станет совершенно холодной. Она сняла полотенце с жердочки, подошла к ванне и мягко тронула его за плечо.
Оливер мигом пробудился, потом его глаза очистились от сна, и он потянулся за полотенцем.
– Я уже не помню, что такое кровать, – сказал он. – Если мы не бежим от Евстахия, значит несемся сломя голову в погоне за собственными целями; а если удается поспать, то недолго. Генрих считает сон пустой тратой времени. Он даже за едой не садится, а рыщет по залу, прихватив с собой какой-нибудь кусок, и продолжает заниматься делами.
– Мне казалось, что ты восхищаешься его энергией, – проговорила Кэтрин.
– Восхищаюсь. Но иногда это хочется делать на расстоянии. – Оливер поднялся из ванны и с отвращением посмотрел на цвет, который приобрела вода.
– Сейчас ты именно на расстоянии.
– На один день и одну ночь.
Кэтрин отобрала у него полотенце и вытерла капли на спине, затем легко провела кончиками пальцев по коже. Ее радовало, что служба у Генриха сказалась только в усталости и грязи. На теле не было новых ран, о которых следовало бы беспокоиться.
– Мне не хватало тебя, – сказала она.
– Господи, да это и есть самое скверное в разлуке! – Оливер круто обернулся, схватил подругу в объятия и поцеловал. – Я и прежде уставал от сражений, но теперь просто сыт ими по горло.
Кэтрин запустила пальцы в его скользкие мокрые волосы и ответила на поцелуй.
– Я тоже сыта по горло, – отозвалась она и в полушутку добавила. – Давай убежим и откроем таверну, как Годард и Эдит.
– Не искушай меня.
Они снова поцеловались. Рука Оливера обхватила Кэтрин за талию, и ей пришлось заставить себя не
