— Жив! — сказала Катя с изумлением. Даже Болотник оторвался от волчьей лозы и глянул на синхрона.
Аслан упал на краю оврага, с трудом сел, свесив ноги. Кирилл шагнул к нему, чтобы помочь слезть, но Катя схватила наемника за плечо. Болотник тихо сказал:
— Не касайся его. Он сразу набросится на тебя.
— Почему? — спросил Кирилл.
— Любое прикосновение синхрон воспринимает как угрозу, если другая половина исчезла. Посягательство на остатки своей личности…
— Виделэво, — пробормотал Аслан.
Все замолчали. Обожженный глаз вылез из глазницы — влажный темно-красный зрачок плавал в нем, как гнилая вишня. Аслан напрягся, оскалившись, между потрескавшимися губами показался язык, и он с усилием выдавил более разборчиво:
— Видел-ево. Карим, брат. Там, он… там, во мгле… — Полуобернувшись, синхрон махнул искалеченной рукой вглубь степи. — Мгла там. Плохо видно… очэн. Аномалии кругом. Он там… ыдет. Уходыт Карим, неэ… слышит Аслана. Аслан зовет, Карим нэ слышит.
— Ты не спасешь его, иди с нами, — сказал Кирилл. — Мгла сейчас будет здесь, мы хотим прорваться к реке.
Не обратив на него внимания, синхрон повернулся к Болотнику, вновь склонившемуся над лозой.
— Следопыт!
— Что? — бросил тот, не поднимая головы.
— Дай… каплю Аслану. Дай, ыначе… нэ пройти. Молочну каплю, не… пройты.
Аслан выталкивал слова, будто комья клейкой грязи, липнущей к небу. Рот его кривился в звериных гримасах, язык изгибался, скользил по зубам.
— Капли тебе не помогут, — откликнулся Болотник. — По этому лабиринту не пройдешь, ты уже труп.
— Дай-дай! — взвизгнул синхрон.
Подобрав ноги, он сел на корточки, уперся в землю одной рукой и подался вперед, вытянув другую, покалеченную. Что-то лилово-синее задрожало в месиве, которым стала правая половина лица, и вдруг по ожогу потекла крупная розовая слеза.
— Дай… пройду! Найду… Карима, дай!
Присевший на дне оврага следопыт привязывал шишку к концу лозы. Отвлекшись от своего занятия, он порылся в кошеле и швырнул Аслану три плоских белых камешка. Тот поймал один, два упали у его ног, синхрон схватил их.
Он выпрямился, пошатнулся — и только теперь я понял, что Аслан остался без автомата и крюков.
— Что-то с Каримом! — выдохнул синхрон. — Опять чую его, но Карим… не такой! Боль, ему больно… Мгла… его подчыныла! — Развернувшись, он шагнул в лабиринт аномалий. Еще несколько мгновений мы видели окутанный искрами силуэт, потом Аслан исчез.
— Что он сказал? — спросил Кирилл, поворачиваясь к нам. — Мгла подчинила Карима?
— Марат, держи это, — велел Болотник, выпрямляясь. — Не запутайся ногами в лозе. Идем в конец оврага, там скажу, что делать.
Он вручил мне привязанную к лозе шишку, и мы пересекли овраг, волоча лозу. Болотник держал второй конец, где была такая же конструкция из шишки и артефакта. Когда я проходил мимо бледного Алекса, тот вяло улыбнулся мне и тут же сморщился, схватившись за лоб. Напарник мелко дрожал.
Бьющее из степи напряжение усилилось, энергетическая рябь стала штормом, ломающим глубинную структуру пространства. А с другой стороны катила другая волна — мощная, глухая. Мгла приближалась. Все вокруг качалось, мир неслышно скрипел, готовый распасться на мелкие осколки. Горячий ветер дул со стороны аномалий, потоки воздуха проносились над оврагом — волосы на голове шевелились и мириады невидимых иголочек покалывали кожу.
— Все встаньте сзади! — громко велел Болотник. — Приготовьтесь. Марат, видишь холодец?
Я кивнул, начиная догадываться, что он собирается сделать.
— И змеиный клубок?
— Вижу, — сказал я. — Ты хочешь…
— Куда ты скорее попадешь?
— В холодец, — решил я, прикинув размеры аномалий и расстояние до них.
— Хорошо. Значит, бросаю свою шишку в клубок. Кирилл, Алекс!
Ветер гудел с такой силой, что хриплый голос Кирилла едва донесся до нас:
— Что?
— Разложите лозу на этом конце оврага, перед нами, чтобы не зацепилась, когда бросим. Разверните ее… Так. Теперь отойдите. Слушайте все! Как только мы кинем шишки — вы пригибаетесь. Может произойти все что угодно. Пригибаетесь, но не падаете лицом в землю, а смотрите на нас. Когда вскочу и побегу — бегите за мной. Бегите как можно быстрее, но смотрите под ноги, в траве могут быть норы. Все поняли? Хохолок, ты понял?
— А то! — бодро откликнулся тот. — Сесть, потом бежать… Э, следопыт! А вот я тут не пойму чиво- то: почему ветруган такой свищет, а деревья вон в лесу не гнутся совсем, ветки не шелохнутся?
Я глянул туда — деревья стояли неподвижной стеной, хотя ветер стал уже почти ураганным.
— Потому что это другой ветер, — откликнулся Болотник.
— Не, не понял, чеши грудь, ты объясни… — недовольно начал Хохолок, и вдруг Анчар зашипел на него:
— Заткнись! Заткни пасть и не раскрывай, пока тебе не прикажут! Тупой дебил, недоносок… — Он замолчал, когда все удивленно повернулись к нему. Лицо Анчара покрыла испарина, он схватился за шею, зажмурился.
Хохолок осклабился и покрутил пальцем у виска.
— Во придурок, — прогудел он. — Крыша в отпуск уехала, ага.
— Марат, готов? — спросил Болотник.
Ветер уже выл, я всем телом ощущал его горячее, яростное давление, но трава у оврага не шевелилась. Пространство теперь не просто морщилось — шло трещинами, зияющие провалы возникали в нем под ударами аномальной энергии.
— Готов, — ответил я, поднимая шишку над головой так, чтобы лоза не зацепилась за шею при броске.
— Раз… — сказал Болотник. — Два… Давай!
Болотник все рассчитал верно: шишки были достаточно тяжелые, чтобы долететь, но не настолько крупные, чтобы змеиный клубок отреагировал раньше времени. Следопыт отмерил правильную длину лозы — после броска она не натянулась, хотя и не волочилась по земле, мешая полету шишек.
Когда наши снаряды достигли цели, я присел.
Мой упал на краю холодца и мгновенно исчез в густой зелени. Шишка Болотника ударила прямо в центр красного ядра — следопыт каким-то образом сумел учесть его беспорядочное движение внутри прозрачной сферы.
Мгновение ничего не происходило, а потом, рванув лозу, шишки, как чугунные гири, провалились куда-то — под землю, в подвал мира. Лоза натянутой тетивой задрожала в воздухе.
Красный цвет потек по стеблю от змеиного клубка, как кровь по вене, и навстречу ему от холодца устремился зеленый. Лоза стала прозрачной трубкой, в которую с разных концов под большим напором влились две жидкости.
На середине между аномалиями они столкнулись.
Вой, грохот, рев энергии. В десятке шагов от оврага неглубоко под землей словно вспыхнула звезда. Слепящие лучи пробили дерн и траву, вырвались наружу, вытягиваясь, прошили туман.
Звезда погасла, исчезла вместе с двумя аномалиями. Сухая пепельная змея — все, что осталась от
