– Надоем я милорду Бельмару или нет, это другой вопрос, но одно несомненно: ваше положение будет то же, что и сейчас, – сказала Бетани, не скрывая своего презрения.
– Как ты смеешь?
Схватив со стола бронзовый канделябр, Дамиана запустила им в Бетани. Та без труда уклонилась от него.
– Жаль, что глаз ваш не так остер, как язык. Возможно, в этом случае вас хотя бы боялись – ибо об уважении вам нечего и мечтать.
Вошедший в залу Вашель усмехнулся, увидев происходящее.
– Милые дамы, – строго произнес он, – ни я, ни кто другой не ожидали такого от прекрасного пола.
– Заткнись, холуй! Я не отчитываюсь перед теми, кто ниже меня, – взвизгнула Дамиана.
Ее полный ненависти взгляд, направленный на Вашеля, был почти осязаемым оружием.
Бетани махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– Уходите отсюда, Дамиана, если только вам не хочется потрудиться, чтобы устроить эту семью.
– Клянусь ранами Господними! – Громкий голос Дамианы привлек к ней взгляды всех присутствующих в зале. – Ты пожалеешь о том дне, когда впервые встала у меня на пути!
После ее ухода мрачное настроение тотчас же рассеялось, подобно тому, как порыв ветра разгоняет грозовую тучу. Бетани повернулась к Сумар Чадвик и ее сыну.
– Не беспокойтесь. Вас ждет радушный прием в замке Ренвиг, – сказала она и вдруг заметила, что Вашель проявляет необычный интерес к молодой вдове.
Закаленный в боях воин, чью бороду уже тронула седина, нисколько не походил на пылкого юношу, которому может вскружить голову милое девичье личико. Сумар была едва не вдвое моложе нормандского рыцаря. Однако Вашель словно заколдованный не отрывал взгляда от молодой женщины, и Бетани решила, что даже огнедышащий дракон не смог бы сейчас отвлечь внимание оруженосца Ройса.
– Позвольте мне проследить за тем, чтобы у них все было в порядке, леди Бетани, – внезапно произнес Вашель, удивив ее почтительным обращением.
Протянув Сумар руку, он пригласил ее следовать за собой. Стало очевидно, что он собирается принять личное участие в судьбе вдовы.
Сумар заколебалась, тревожно переводя взгляд с нормандского воина на Бетани.
– Я могу идти с ним, миледи?
Бетани сознавала весомость своего слова. Она заметила, как нетерпеливо вспыхнули глаза Вашеля.
– Да. Вашель – хороший человек.
По лицу Сумар разлилось облегчение. Вашель улыбнулся.
Оставшись одна, Бетани задумалась, много ли времени потребуется Ройсу для того, чтобы приструнить свою суженую.
Бетани дала Ройсу слово прекратить неповиновение, и она скорее умерла бы, чем нарушила его. Но о Дамиане в договоре речи не было.
Вильгельм внимательно изучал перстень.
– Как он попал к тебе?
– Мой брат получил его за то, что помог одному пареньку, попавшему в беду. Если бы брат не обнажил меч, Нормандии пришлось бы обходиться без герцога, – заметил Брам Мактавиш, нисколько не робея в присутствии стоящего перед ним человека.
– Oui, в тот день Гэвин Мактавиш оказал мне и моим соратникам услугу, и я не отрицаю, что обязан этому человеку жизнью.
– Тогда отплати долг. Его семья нуждается в твоей помощи. Не отворачивайся от них.
Вильгельм кивнул, и шотландец изложил, в какую беду попали его родственники.
Вильгельм печально покачал головой:
– Рабыня, говоришь?
– Да, смелая девушка сошлась с твоим рыцарем в поединке.
– Значит, ты хочешь, чтобы я спас детей Гэвина?
– Да, ты перед ними в долгу.
– Я в долгу перед их отцом, а не перед ними, – возразил Вильгельм, расхаживая по комнате. – Я обдумаю это дело. Возвращайся домой, Брам Мактавиш; как только я решу, как мне поступить с этой семьей, я немедленно вышлю гонца.
Когда шотландец покинул комнату, Вильгельм подозвал к себе жестом преданного советника.
– Ансиль, пошли в Нортумберленд верного человека. Для того чтобы принять решение, мне необходимо знать всю правду.
Ансиль склонил голову:
– Я бы поручил это дело Вердону, но де Бельмары знают его.
– Это не имеет значения. Будет трудно найти быстро кого-нибудь, кто незнаком с Ройсом. Пошли
