– Мери, ты никогда и ни в ком не могла разглядеть дурное; но я тебе говорю правду: твоя новая подруга – жестокая и коварная женщина. Поверь мне; мы с тобой – одна плоть и кровь, и я не стану обманывать тебя.
– Ты мне делаешь больно! – вскрикнула Мери. – Бетани, ведь ты сама попросила меня подружиться с Дамианой, – жалобным голосом обвинила она сестру.
– Прости, Мери, ты права, – ответила Бетани, устыдившись своего раздражения и разочарований, но в то же время огорченная недалекостью сестры.
– Зачем ты просила меня об этом? Нашим людям не нравится мое поведение.
– Они знают, что ты выполняешь мой замысел. Поверь, сестра, они тебя ни в чем не винят, – сказала Бетани, сжимая Мери руку.
– Мне хотелось бы, чтобы тебя тоже простили. Бетани, наши люди считают, что ты их предала. Они уверены, ты сделала это потому, что находишь удовольствие в постели нормандского рыцаря.
Бетани поспешно заткнула Брету уши:
– Мери, как ты можешь так говорить?
– Но это же правда, – тихо промолвила Мери. Затем, опустив глаза, она прошептала: – Говорят, ты получаешь удовольствие от разврата.
Сверкнув глазами, Бетани опустила руку на плечо брата.
– Брет, сбегай к Майде на кухню посмотри, готовы ли твои любимые булочки. Если готовы, разрешаю тебе съесть парочку.
Брет радостно улыбнулся.
– Я принесу одну тебе, – сказал он, выбегая из комнаты.
Как только за мальчиком закрылась дверь, Мери, обиженно надув губки, повернулась к сестре.
– Я только повторяю то, что все говорят. Это правда? – с вызовом спросила она.
Видя, что Бетани молчит, Мери печально покачала головой:
– За целый месяц ты не сказала ни слова против нового хозяина замка. Думаешь, этого никто не заметил?
Бетани почувствовала, как у нее запершило в горле. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Я ничего не могу поделать с тем, что думают люди. Но я стараюсь на благо всех.
– Сестра, я тебя не понимаю. Прежде мне казалось, что главное для тебя – наши люди. А сейчас я думаю, что мама и папа устыдились бы такой дочери.
Бетани сглотнула комок в горле. Ей было невыносимо больно от сознания, что родная сестра считает ее предательницей, но она обещала Ройсу никому не говорить про договор, и слово надо держать.
– Мери, если тебе когда-либо доведется управлять людьми, ты узнаешь, сколько жертв приходится приносить ради других. Никогда больше не заговаривай со мной об этом.
Мери взяла ее за руку:
– Ты имеешь в виду мученическую кончину? Бетани, пожалуйста, откройся мне. Обещаю: я пойму и прощу.
Бетани покачала головой:
– Мери, не надо. Мне очень хотелось бы все тебе рассказать, но я не могу сделать этого.
– Ну хорошо, раз ты не хочешь разделить со мной свою иошу, я буду молить о том, чтобы Всевышний просветил тебя, – смиренно промолвила Мери. Потупив взор, она молитвенно сложила руки на груди. Внезапно морщинка пересекла ее чело, и девушка подняла глаза. – Бетани, ты совершила какое-то деяние, которого страшишься?
Бетани ничего не ответила.
– Я угадала! – воскликнула Мери, превратно истолковав молчание сестры. – Я вижу по твоему лицу. О, сестра, что ты натворила?
– Мери! – строго произнесла Бетани, пытаясь успокоить сестру. – Мне нечего стыдиться, не в чем исповедоваться. Пожалуйста, поверь мне.
Внезапно в комнату ворвалась Майда, как всегда деятельная и энергичная, с улыбкой теплой и лучезарной, как солнечный день.
– Я уже несколько минут топчусь под дверью, – сказала она, показывая поднос. – Но руки у меня заняты, и дверь открыть мне трудно.
Бетани бросилась на помощь кухарке.
– Майда, окликнула бы нас! – сказала она, радуясь тому, что неприятный разговор так вовремя прерван.
– Я пыталась, но вы были так поглощены разговором, что меня не слышали, но я вас слышала прекрасно.
– Извини, Майда. Если бы я знала, что ты здесь, я бы пришла тебе на помощь.
– Да, миледи, не сомневаюсь. Вы никого не оставляете в трудную минуту.
Взяв ломоть хлеба, Мери протиснулась в дверь мимо Майды.
– Перед тем, как тронуться в путь, я должна побыть в часовне. Молитва принесет мир и успокоение, –
